по-любому, ситуация говняная. Место нелюдное вообще. В смысле, поздно вечером. А убийство – судмедэксперт сказал – было от одиннадцати до двенадцати. Значит, лесополоса. С одной стороны – железная дорога, с другой – забор ремзавода. Днем в обед там работяги бухают, люди по дорожке ходят с Ямницкого и на Ямницкий… А вечером там пусто…
– А дежурный на переезде? – спросил Юра.
– Сняли дежурного год назад. Теперь автоматический шлагбаум…
– Жители домов окрестных…
– Это – далеко. Частный сектор дальше начинается, за заводом…
– Все равно опросить надо. – Сергей поерзал на стуле, стул скрипнул. – Видеть могли машинисты и водилы автобуса. Какой там автобус – на Ямницкий?
– Двадцать девятый.
– А до которого он ходит – до двенадцати?
– Не знаю точно…
– Ладно, это сделаем. Свяжемся с вокзалом, с парком. Объявление дадим в газету и на радио… Это все само собой. А пока надо все узнать про эту бабу – все контакты, связи и тэ дэ…
– Эти гаврики сейчас должны прийти – мы их к часу вызвали.
– Это правильно. Поговорим. А кто они вообще такие?
– Так, пацаны как пацаны. Ты таких знаешь – выходят кажный вечер, ищут на свою жопу приключений. Два стояли раньше на учете в детской комнате. Учатся в училищах – один в тридцать четвертом, два – в восьмом.
– А книжки записной или блокнота с телефонами не было при ней? – спросил Юра.
Участковый, вылупив глаза, посмотрел на Юру.
– Кинься ты – какой блокнот, какие телефоны? Тут на всем районе, может, у десятка человек есть дома телефон…
На стульях у стены сидели Половчук и два других пацана, у стола – Сергей и Юра.
– Короче, лучше сразу вам колоться. – Сергей вынул сигареты, закурил, сделал затяжку. – Если это вы, то вам – жопа. Изнасилование плюс убийство. Групповое. Высшая мера, короче… А чистосердечное признание – по пятнадцать отсидите и домой. Сколько вам будет, по тридцать с хером? Вся жизнь впереди, надейся и жди… – Сергей улыбнулся, затянулся, сбросил пепел на пол.
– Только нам не надо это вешать, – сказал Половчук. Он исподлобья глянул на Сергея. – Мы там ни при чем. Мы гуляли, увидели менжинских на двадцать девятом… Дали им пиздюлей. Вот это – правда. Насчет бабы – здесь мы не при делах…
Сергей бросил бычок в угол комнаты. Он ударился о стену, покрашенную в синий цвет, упал на пол.
– Как ты со старшим разговариваешь, ты, щенок?
Сергей встал из-за стола, схватил пацана за ворот куртки, поднял, встряхнул и оттолкнул.
– Можешь меня бить, сколько хочешь, – тихо сказал пацан. – Нас там не было, мы ничего не знаем…
– А вдруг это вы, а? Захотелось, может, бабе засадить, а? Поздно, никого нигде уже не снять, а тут сама идет навстречу…
Кто-то из пацанов негромко свистнул в дырку в зубе.
– Тихо! Слушать и молчать, вы поняли? Может, скажете, у вас у всех есть алиби?
– Что?
– Ну, можете доказать, что тогда там не были, что были в другом