к простоте, и здесь нам очень нравится, и дворянин с женой очень стараются, так что не беспокойтесь, боярыня Анна, – с деланной легкостью ответил старший Альбинони, но младший долгим испытывающим взглядом посмотрел на молодую женщину.
Такой ответ показался Анне по меньшей мере странным, и изящество одежды ее соотечественников говорило скорее о противоположном, но продолжать дальше она не стала. Почувствовав внезапную холодность своих соотечественников, боярыня предпочла раскланяться, оставив гостей обживать отведенные им покои. Она развернулась и только в этот момент заметила, что в комнате находится еще кто-то. Высокий худой мужчина с глазами преданной собаки терпеливо стоял в стороне. По всей видимости это и был слуга братьев – Марчелло, с которым Альбинони не расставались ни на миг. Он с обожанием смотрел на своих господ и ждал приказаний.
– Марчелло, проводи боярыню, – не приказал, а скорее попросил Луиджи.
Марчелло, вежливо поклонившись, открыл дверь. Анна вышла, слуга двинулся за ней. Она улыбнулась про себя. Марчелло мог дать фору Василисе, насколько карлица умела передвигаться неслышно, настолько Марчелло производил шума не больше маленькой мышки. У Анны почему-то возникло сравнение с привидением. Даже дрожь прошла по телу от такого сравнения. И еще почему-то в голову пришла мысль, что аскетичный слуга прятал под своим одеянием власяницу. Настолько он казался отрешенным от всего мирского. Намотанные на левую рук четки-розарий только дополняли сравнение с монахом. Во всяком случае, видеть слуг с четками ей приходилось нечасто. Не был ли Марчелло в прошлом послушником или монахом-расстригой? Но если и был, то поменял служение богу на служение братьям Альбинони. Одна-единственная забота наполняла его существование – это комфорт, покой и довольство его господ. Иметь такого преданного слугу… Братьям можно было только позавидовать.
Отослав Марчелло, Анна отправилась вниз. В главных покоях Анну поджидала хозяйка дома.
– Пожалуйте, боярыня, к ужину. Откушаете с нами, чем бог послал, не обидьте, от всей души просим, и служанку вашу тоже приглашаем, – распевно произнесла Прасковья Лыкова и поклонилась зачем-то чуть не в пояс.
Непривыкшая к таким почестям Анна поспешила согласиться. Ей было неловко. Она предпочитала всегда находиться в тени и хотя называлась верховной боярыней, но никакого особенного решпекта к себе не требовала.
– Останемся, с удовольствием останемся, – ответила она.
– Спасибо за честь, – расплылась в улыбке Прасковья.
– Пока я, с вашего разрешения, пожалуй, выйду во двор, прогуляюсь. Если увидите служанку мою, Василису, то отправьте ко мне.
– Конечно, конечно, – закивала головой Лыкова.
Во дворе Анна присела под начинавшей желтеть липой и задумалась. Мыслями возвращалась к оставшейся на столе рукописи и спрашивала себя в который раз: стоила ли игра свеч? Не попалась ли она на выдумки очередного шарлатана. Даже если и жил врачеватель много веков