приготовят нам трапезу, как вдруг на центральной аллее показалась одинокая женская фигура, которая брела от входа в усадьбу по направлению к дому. Увидев ее, Феникс тут же обмер и, как мне показалось, перестал дышать.
«Что с тобой?» – спросил я. Феникс не отвечал.
«Кто это?» – спросил я, теперь вглядываясь в приближавшуюся фигуру.
И снова в ответ молчание.
Женщина была одета как вольноотпущенница. Волосы ее были скрыты под серой накидкой. Широкие бедра слегка тяжелили походку.
Лишь когда она поравнялась с нашей беседкой, я узнал ее. Это была Юлия, дочь Августа.
Феникс вскочил, а Юлия, не глядя на Феникса, подняла на меня свои зеленые глаза… Позволь мне не описывать ее взгляда. Она, ни слова не произнеся, так на меня глянула, что я тут же поднялся и, объявив Фениксу, что, пожалуй, пойду поброжу по окрестностям, покинул беседку и направился к выходу из усадьбы. Никто меня, разумеется, не удерживал.
У ворот я увидел закрытый двухколесный экипаж, запряженный мулом. На козлах сидел кучер-эфиоп, а внутри экипажа – какая-то женщина, которую я не сумел разглядеть, но, думаю, то была Феба.
В отдалении, на повороте дороги, под дубом я разглядел еще один экипаж, запряженный двумя лошадьми. Но стоило мне направиться в его сторону, экипаж этот выехал на дорогу и покатил в сторону города. Как будто я его вспугнул…
А вот что происходило внутри усадьбы:
Юлия вошла в дом и стала по нему разгуливать: в каждое помещение заходила, внимательно разглядывала обстановку, трогала мебель, открывала и закрывала сундуки, присаживалась на стулья и некоторые из них передвигала с места на место; одним словом, вела себя так, будто явилась осматривать имение, которое собиралась купить, и при этом одна была в доме, не обращая ни малейшего внимания ни на следовавшего за ней Феникса, ни на слуг, которые, конечно же, высыпали из кухни и других помещений, чтобы поглазеть на странно переодетую посетительницу, которую они, разумеется, тут же узнали.
Разговор начался в кабинете. Юлия, усевшись за стол и вороша лежавшие на нем рукописи, задумчиво произнесла:
«Какие у тебя невоспитанные слуги. Им что, не объяснили, что когда к хозяину приходит женщина…» – Юлия не договорила. Но слуги – молоденькая рабыня и старый слуга-вольноотпущенник, проявлявшие особое любопытство, – слуги мгновенно исчезли, и больше никто их не видел, хотя не исключаю, что они могли быть поблизости и тайно подслушивать.
Юлия вновь принялась перебирать лежавшие на столе таблички.
И лишь тут Феникс впервые открыл рот и сказал:
«Если ты ищешь трагедию, то ее здесь нет… Она у меня хранится в особом месте».
Юлия нервным движением отодвинула от себя таблички, так что две из них не удержались на столе и упали на пол, хлопнула в ладоши и весело воскликнула:
«Ну, прямо-таки Цирцея! Виллу тебе подобрала замечательную! Точно тебе по вкусу!»
А потом повернулась лицом к Фениксу и тем же веселым тоном:
«Тебе