– это картина. А вон там, в уголке, еле намеченна я спираль. Может, вирус, а может, духовная татуировка.
Вытянув руки
крепко зажмурив глаза
ослепительная тошнота
крутит все вокруг
трогает сердца
тоскующие ростки
вы-
ворачиваются
на-
изнанку
До чего же широк мир. До чего высок. А вещество сознания электризуется, пуф! – разлетается по ветру, как семена, как пушинки. О-ду-ван-чик – dandelion, львиный зуб. Лев оскалит зубы – взрыв – и вот желания разносятся во все стороны.
Желания конкретные.
Или просто желание знать.
Ну-ка задуй свечки, загадай желание, и на звезду загадай… Чего только душе угодно. Чтоб было с кем танцевать. Вольную луну. Или, может быть, научиться слышать так, как в детстве. Или музыку – захватывающую, неунывающую, такую же немудрящую и неуловимую, как зов кадрили, пронизывающий летнюю ночь. Расширяются квадраты кадрили, квадраты упоения и смеха. И все танцуют, просто танцуют.
А снаружи манит, как мотылька, как светлячка, непомерная тишь. Зал, обвешанный бусами цветных фонариков, растворяется… можно рискнуть и шагнуть в высокую траву, повинуясь зову – до чего же красивый стон, точно скрипка взяла и расцвела.
Музыка облачных пастухов, выполняющих свою работу. Изгибающих, растягивающих, перетряхивающих воздух. Собирающих то, что должно быть собрано. Выброшенное. Обожаемое. Лоскутки человеческих душ – как только их угораздило оторваться? Их ловят фартуками. Хватают руками в перчатках.
Из всего этого собирается облако. Небеса – это как у людей оперный театр. Набережная, куда тревоги выходят прогуляться. Небо притягивает взгляд праздных. Утешает усталых переливами, обещающими, что жить станет проще.
Те, кто пасет облака, делают свою работу. Без зарплаты, без контракта, но с необычайной слаженной грацией.
Словами не объяснишь. На эту службу поступаешь без задней мысли, без карьерных соображений. Бывает, погрузишься в размышления, тебя кто-то растолкает, очнешься – а тебя уже далеко занесло: покрутило в вихре пыли и вдруг отпустило.
Какой груз с души свалился! Какой журавль в руке! Какое окрыляющее предвкушение, словно назначена фигура кадрили – до-си-до[6]! – в которой ты встретишься с вечерним солнцем.
Сэм Шепард в Центральном парке, 2009 год, Патти Смит. Предоставлено автором фото.
Ковбойские истины
Сэму Шепарду
Беспечный, под открытым небом, размышляет о том о сем. Что такое “труд”. Что такое “безделье” и что это за небо такое: совсем рядом вздымаются валы, и кажется – запросто можно заарканить облако; пригодится подложить под голову или набить брюхо. Обмакивай куски облака, точно мясо, в свои бобы с подливкой, поваляйся на земле, устрой себе маленькую сиесту. Приволье!
Сегодня день всевластия. Его день рождения. Он вдыхает особый сегодняшний воздух – на редкость сладкий. Он родился, когда догорел костер,