станешь, то увидишь на дербентскими воротами головы этих двух наглых воров и тогда же своего Квазимоду заберешь. Ну, а в качестве моральной компенсации я тебе дам для твоего друга Добрыни бурдюк самого лучшего коньяка. Одним словом, извини друг, больше такого никогда не повторится.
Делать было нечего и Афоня, взвалив огромный бурдюк с коньяком на верблюда, горюя об алешипоповичевом выкупе за шемаханскую царицу, отбыл из Дербента на юг в Персию.
Квазимодо
Похищение жеребца Квазимодо было спланировано еще накануне прихода шелкового каравана.
Джабраил призвал к себе наемников Базая и Дурая.
– Ну, что – душегубы, разбойники и мародеры! – молвил эмир. – Хотите премию от меня получить? Можете не отвечать. Знаю – хотите. Так вот, афонькиного жеребца необходимо стибрить в самый короткий срок и надежно спрятать. А самого этого Афоню вместе с его зверем, я шохом-мохом отправлю в Персию, пущай там ищет свою шемаханскую царицу или еще какого черта лысого, пока не сгинет вовсе. Когда он уедет, коника вернуть мне, а вам сразу идти в кассу за премией. Кругом! Исполняйте, разбойное отродье, глаза бы мои на вас всех не смотрели.
С кем приходиться работать, подумал эмир. На какие только пакости порой приходиться идти, чтобы получить желаемое. Но иначе ведь и цели не достигнуть, а она, как гласит восточная мудрость, всегда оправдывает средства. С другой стороны, продолжил фрустрировать Джабраил: «Ведь, должен же глава государства обладать целеустремленностью в достижении своих государственных интересов. Да и с богопомазанников какой спрос? Мы над ним, над спросом, и все свои желания подчиняем только одному – государственной необходимости. Сегодня у нас в Дербенте главная госнеобходимость – новый жеребец! Выеду потом на нем в люди и всякой верноподданной швали сразу будет видно, вот едет эмир на самом лучшем в мире мерине шестисотой серии».
Так думал о своем подленьком поступке Джабраил-оглы – эмир Дербента, коньячных погребов и нефтяных скважин, пока не уснул крепким сном праведника.
Тем временем, эмирские бандюганы-пограничники отвели Квазимодо на свою дальнюю заставу, достали малую толику опия, покурили и стали чистить оружие. Ведь это только кот, когда ему делать нечего занимается гигиеной, а джигит – чистит оружие. Разговаривать было не о чем, потому что под папахами этих джигитов мысли появлялись крайне редко. Если же вдруг, какая и заглядывала под нахмуренные брови, то была она посвящена только устройству коварных засад или дележу добычи. Вся же остальная жизнь кавказских погранцов была основана на инстинктах.
Однако сегодня был совершенно иной случай. Уж больно хорош был жеребец Квазимодо. Такого ладного и быстроногого коня хотел бы иметь каждый джигит. И вот теперь, что Дурай, что Базай сидели молча и каждый пыжился над придумыванием способа, как заполучить жеребца в собственность. Первым заговорил Базай:
– Дуда, брат! Хороший у нашего эмира жеребец будет?
– Да, уж…
– Мне