ночи боевой?
Ломящий вихрь? Кристаллы градин?
Огонь, что нищий дом сожжет? —
Дать сок от лучших виноградин —
Довлеет сердцу в свой черед.
II
Багрянородному
Кремлевый дуб, один ты близ опушки взрос.
Широк размах ветвей державных;
Чело кудрявое над лесом ты вознес,
И трепет листьев своенравных
Гармонию творит неведомых услад
В часы вечерних откровений,
И пляска легкая доверчивых дриад
У ног твоих колышет тени.
Лесные голуби в развилине суков
Найдут семейственным заботам
Прибежище и мир под сению листов;
Замедлит сойка перелетом
На маковке твоей, лазоревым крылом
Кичася… Безмятежный, строгий,
Ты всем окрест отраден и знаком,
Откроешь всем свои чертоги.
Когда же, в осени, вдруг бурей омрачен,
Воспримешь гневную завесу,
Ты, мнится, сам той бурей порожден
И злую мать бросаешь лесу.
III
Береза
Остановись. Смотри, как хороша сквозная
Игра моих листов… Уж больше сотни лет
Тростинку хрупкую сажал твой грозный дед,
О лаврах боевых мечтательно вздыхая.
И он мне изменил – в двенадцатом году.
А я росла в громах иных, воздушных ратей…
Вы, страсти грозные и взрывы злых проклятий,
Когда металась я в горячечном бреду! —
Я вас осилила!.. Иного поколенья
Неслась ко мне волна – лазурный, нежный сон;
И кроткий человек, осмеян и влюблен,
Лишь мною понятый, бродил, как привиденье…
И ночью вешнею ко мне издалека
Домчалась песнь любви… Как сладко шелестели
Юнейшие меня, и серьги в лад звенели,
А соловей молчал под чарами смычка.
Я выше всех росла и стала я – царица.
Я мантию снегов, мой горностай, люблю.
Приди: моя кора – как чистая страница,
Белей, чем тело жен, – тебе ее даю.
Мой ствол – как столп небес. Я древняя береза.
Я как своей – горда мне близкой синевой;
Но ветвь поникшую родню с твоей мечтой
И трогаю чело, как трепетная греза.
IV
На балконе
Стихи прочитаны, приветы отшумели,
И самовар погас. – Молчи и слушай ночь.
И совы, может быть, про то, что не сумели
Мы воплотить в слова, проплачут нам – точь-в-точь.
Ты слышишь? Вот они, раскатистые кличи,
Где робкая мольба вдруг перельется в смех,
Смех истерический, русалочий – не птичий…
И снова жалоба – на смутный миг утех.
А полночь звездная тиха, – и месяц нежный
На небе выведен, как некий тайный знак;
И шепоты в листах о доле неизбежной,
О том, что путь любви прорежет злой овраг…
Куда умчало нас? Иль мы не на балконе,
Где недопитый чай и бедный том стихов,
А в мире чудом вдруг открывшихся гармоний
Божественных