я доплыла до края бассейна, быстро выбежала по ступеням и рванула к лестнице, скрытой густой растительностью. За мной неслись два служителя отеля, лопоча что-то на своем языке, но мне было наплевать! Только одна мысль гнала меня вперед – найти что угодно, любую тряпку, чтобы прикрыть свои срамные телеса!
С грацией половозрелой панды я полезла вверх по лестнице, которая скрипела и раскачивалась из стороны в сторону, а внизу подо мной стояли маленькие тайцы, не в силах оторвать взгляда от вида большой белой задницы, исчезающей в ветвистой лиане.
Сама не помню, как я доползла до третьего этажа и перелезла через балкон, но вскоре я сидела на полу перед дверью в свою комнату и не могла отдышаться. Я потрогала дверь, и моя последняя надежда рухнула – она была плотно закрыта.
Оставался только один путь – сосед-немец. «Ну что ж, в полотенце он меня уже видел, может, и без полотенца переживет!» – решила я и на карачках поползла к его стеклянной двери. Тут мне повезло – яувидела маленькую щелку и, тихонько приоткрыв балконную дверь, протиснулась в комнату.
План был таков: найти любую подходящую тряпку, в которую я смогу замотаться, выползти в холл и надеяться на то, что на этот раз на ресепшен есть запасной ключ от моего номера.
На кровати тихо посапывал хозяин комнаты, я шарила в темноте вокруг себя, но кроме занавесок ничего подходящего не находила! Тогда взгляд мой упал на тонкую простынку, которой укрывался спящий, и решение пришло мгновенно: я стала тихо тянуть ее на себя. Когда моя затея почти удалась, и большая часть простыни была в моих руках, вдруг возникло препятствие – она застряла.
Я нервно подергивала кусок материи и тут увидела глаза немца, который с ужасом смотрел на меня и крепко держал в руках зажатый конец ткани. Я поняла, что терять мне нечего, – и стала дергать сильнее, хозяин простыни вцепился в свой край и отказывался отпускать. Все это действо происходило в темноте при тусклом свете луны за окном и озвучивалось только нашим отчаянным сопением.
– Dаs ist meinе! – выдавил из себя немец, перетягивая конец в свою сторону.
– Отдайте!.. Я верну!.. – цедила я сквозь зубы, вцепившись в другой край.
Настало время принимать решительные меры – и я пнула упрямца под коленку босой ногой. От неожиданности тот отпустил мою добычу, я в секунду замоталась в простыню и выскочила в холл. Когда я появилась перед очами портье, облаченная, словно древнегреческая богиня, в мятую простыню, тот заметно погрустнел. Видимо, он понял, что с головой у меня не в порядке, и я буду являться ему каждую ночь в одном из вариантов своих странных нарядов.
– Твель не ломать! – засуетился таец и потряс у меня перед носом тремя запасными ключами от номера.
Через двадцать минут я отнесла простыню моему многострадальному соседу, но, несмотря на извинения, все оставшееся время он смотрел на меня с опаской и, едва завидев в ресторане, тут же пересаживался в самый дальний угол, видимо, опасаясь, что я захочу сдернуть скатерть с его столика.
А