пурпур заката на землю упал,
То с ягод рябины восход запылал
Осенним оранжевым лаком.
8 апреля 1947
«Друзья мои, товарищи изгнанья…»
Герде и Эльвире
Друзья мои, товарищи изгнанья!
Шесть лет почти мы делим пополам
И скудный хлеб дорожного скитанья,
И грусть надежд, и юмор мелодрам.
Мы помогаем пронести по жизни
Мешки обид, чувалы кизяков,
Прощаем, дружные, неласковой отчизне,
У нас отнявшей родину и кров.
Прощаем ей загубленные годы,
Саманную тоску и троглодитов быт;
Прощаем вшей, жестокую природу,
Лохмотья жалкие и нищенство судьбы.
Всех потеряв, мы обрели друг друга
(В суровых битвах длится бытие).
Лишь иногда в вечерние досуги
Цыганскою гитарой пропоет
Далекой молодости воспоминанье…
И мы, тряхнув почтенной сединой,
Забыв лета, разлуки и свиданье,
Смеемся весело над грустною судьбой.
Иль, раздавив желанные пол-литра
И слезы удержав, поем о старине,
Пока кругом шальные «виют витры»
И голод рыскает в измученной стране.
Друзья мои, давайте ж поклянемся
Союз наш сохранить до гробовой доски,
И напоследок вдоволь посмеемся,
И доживем свое без жалоб и тоски.
3–26 мая 1947
«Я позову тебя в молчанье…»
Р.
Я позову тебя в молчанье.
И, может быть, настанет час, —
На долгожданное свиданье
Пойду, не опуская глаз.
И будут все пути открыты,
И я припомню, может быть,
По древним письменам санскрита
Метафизическую нить
Моих далеких воплощений
На грустной и родной земле —
Медузой, рыбою, растеньем
И ящерицей на скале
Была душа. В ночных пещерах
Горели первые огни.
И человек, один из первых,
В косматом сумраке возник.
А дальше – медленно и трудно
Шел человек – за шагом шаг,
Но в некий час тревоги чудной
Крылатой поднялась душа.
Так человек услышал Бога
И на земле родился Бог —
С востока привела к порогу
Звезда волхвов и пастухов.
И память мудро сохранила,
Запечатленна и чиста,
Путь от амебы до гориллы
И от гориллы до Христа.
1 июня 1947
Троица
Конверт со штемпелем «Москва».
Как радостно и больно!
Читаю медленно слова,
И на глаза невольно
Непрошеная влага слез.
О, милый запах дома,
О, запах вянущих берез
На Троицу. Знакомый
Веселый вечер за столом
Под желтым абажуром.
Как дышит самовар теплом,
В сухарнице ажурной
Печенья