торжественны и грозны…»
Пути истории торжественны и грозны —
Огромный век. Огромные дела.
Над Русью древний всколыхнулся воздух,
От сна очнувшись, темная пошла.
Не по проселочной, не по большой дороге,
Не с кистенем, не с посохом в руках. —
Надвинув кепи на шальные брови
И в куртке кожаной с винтовкой на плечах
Пошла, спокойная, сквозь тифы и расстрелы,
Сквозь вымершие волжские поля
И песни новые по-новому запела
С пропахнувшего порохом Кремля.
Над дикими туманами провинций
Не звон малиновый колоколов —
Стрекочут вольные стальные птицы
И запевают голоса гудков.
И длинными шагами телеграфа
Встревожен мир старинной тишины,
И придорожные примяты травы
Тяжелым шорохом автомобильных шин.
Над деревнями, где мороз и солнце
Высушивали сердце мужика —
Кумачный флаг веселых комсомольцев
Качнулся с колокольни в облака.
Россия. Глушь. Кабацкое веселье.
Нагайка. Бог. Дремучие леса.
Сквозь грусть щемящую разгульных песен
Твои суровые, поблекшие глаза
Припомнят внуки. И в часы раздумья
Им будут сниться скудные поля
И Русь – гадающая ведунья
Вслед улетающим журавлям.
О чудаке
Не жизнь, а просто так:
Поставлен стол и стул,
Сидит на нем чудак,
Задумчив и сутул.
Он дышит пылью книг,
Он дышит тишиной,
И только маятник
Товарищем всю ночь.
Пусть город бьет в окно
Железным сапогом,
Пусть рвутся над страной
Гранаты непогод —
Им не пройти туда,
Им стен не одолеть —
Давно сидит чудак
И будет так сидеть.
23 июня 1926
«Кровь, случай, ночь – вот спутники твои…»
Кровь, случай, ночь – вот спутники твои,
Слепая жизнь. Вот входит человеком
Еще один для битв и для любви,
Приоткрывая сомкнутые веки.
А над землею пролетают дни,
Проходят весны, осени и зимы, —
И с неба звездные далекие огни
Ложатся на душу тоской невыразимой.
И эта темная певучая душа
Дрожит и бьется от любви и боли,
И не умеет вырваться душа
Из плена милого земной неволи.
Но час настанет, и заглянет смерть,
И ты уйдешь, оставив дар случайный,
И снова будут над землею: твердь,
Миры, века, чужая жизнь и тайна.
«Ничего, мой друг, не тоскуйте…»
Ничего, мой друг, не тоскуйте.
Эту ль жизнь поместить на плечах,
Если сердце любовью – в лоскутья,
Если тело страстям – сгоряча.
Пусть весна. Пусть другим этот пьяный
Дикий воздух под желтой луной —
Нам глушить