созданного зла и общественного неодобрения поступков вдруг богатство уменьшалось, было бы великолепно. В некоторых странах есть понятие рейтинга того или иного человека, а вот как рейтинг превратить в статус значимости с влиянием на социальное благополучие и права, пока никто не думает. Может ли это стать скрепой семьи, тоже большой вопрос.
– Ну вот, нашла коса на камень. Естественно, это непростой вопрос, и, похоже, даже ваша религия как абсолютное бесправие, с которой вы хотите сделать мир чище, ничего не изменит.
Чтобы мир стал чище, действительно нужна религия, которая сможет признать абсолютное частное присвоение вне зависимости от общественного блага абсолютным бесправием, в том числе и на женщину, как и наоборот, иначе любое дело помрёт от пустых забот.
Это как легло сейчас мне на думу и сердце, так и говорю. Размышляя на эту тему ранее, пришёл к мысли, что всякую деятельность и свободу человека со временем будут стимулировать не только собственностью, но и общественным правом пользования. Пусть не будет в этом тупого и недалёкого сознания мира, которое могло бы стать порукой такому начинанию. Ведь в зависимости от вклада в общественное достояние как дара на божественный алтарь не будут создавать антагонистических противоречий ни внутри семьи, ни внутри общества, так как вносит один, а воздаётся всем, и это право ни украсть, ни присвоить иначе нельзя. Право на пользование или на звание жены и мужа, как и право на воспитание детей, нужно будет всегда поддерживать и бояться потерять, и этот застрахованный страх с чувствами, а не собственность, должен быть семейной скрепой.
Ведь и ныне родители на детей со временем теряют все права, а порой даже на любовное общение, хотя некоторое время считали их своей собственностью. Возможно, такое будет являться мировой революцией. Хотя тогда уже не деньги, а мораль по праву созидания человеческого счастья как диктатура любви должна править миром.
Он с трудом выразил эту мысль и, боясь, что она его не поймёт, задумался.
– Это для моего понимания слишком сложно, – объявила она, прервав молчание. Тут какую-нибудь свободу морали, вне зависимости от общественной, вы допускаете?
– Если ваш храм любви будет всё-таки служить построению семейного счастья, а не свободе любви, то без преследования необходимой демографической миссии в нём не будет смысла. Именно это и должно стать общей взаимозависимой с христианской и прочими религиями моралью. Когда же любовная свобода будет через договорное право определяться деяниями и свершениями и это как-то будет регулироваться некой храмовой службой, я, наверное, с такой свободой соглашусь, только не в храме любви, а семьи-любви, где любовь – высшая форма выражения природы.
– Ну, ведомо, семьи. Хотя всё одно, что это, что то, семья только, как говорила, новой должна быть. Вам всё-таки с таким вашим пониманием, наверное,