пушистиков. Кошка шипела, фыркала, а сама такая тощая стала, что Бабаня говорила удручённо:
– Всю высосали, всю.
И уж так жалко Муську, так жалко, решили её подкормить. А для худышек лучше всего козье молоко, это Злата хорошо усвоила.
– Пей без разговору, – сурово хмурилась Бабаня. – Вон, на брата глянь, крепенький, сбитенький, боровичок. А ты на кого похожая, а?.. Воробушек. Пей, пей, от его одна польза.
Хоть и противно, но пила, цедила сквозь зубы вязкую белую жидкость, пахнущую козой, чтобы как Андрюша быть.
Бабаня с баб Маней с утра стояли в очереди у магазина, прихватив с собой внуков. Тотального дефицита ещё не было, но сахар в вареничный сезон уже выдавали по спискам. Женщины толпились у деревянного домика, обмахивались сложенными газетами, лениво перекидывались деревенскими сплетнями. Жарко, муторно, пыльно в деревне. Солнце прилипчивое, поджаривает со всех стороне, спрятаться охота.
Дети сидели на бетонной приступочке, ковыряли палочками в спёкшейся от зноя грунтовой дороге. Запасаться сахаром дело ответственное, они это знали, как и странное слово «посписка» (по списку).
– Зинаида, – окликнула баб Маня толстую продавщицу. Та гремела здоровым амбарным замком, отворяя обшарпанную дверь сельпо. – По сколь сегодня?
– По пять, – не оборачиваясь, басовито ухнула Зинаида.
– Мои-то северяне послезавтра приедут, на их положено.
– Тёть Маш, разнарядка у меня. На мальца выдам, ни грамма больше.
– А кудай-то сахар весь подевался? – ехидно спросила баб Маня. Вероятно, она была одной из первых в стране, кто осмелился задавать такие вопросы. Бабаня шикнула на неё сердито.
– Поезжай в область там и спроси, – огрызнулась Зинаида, с силой потянув тяжёлую дверь.
– О, какая!.. Да, ладно, ладно тебе, – пошла на попятную баб Маня. – Андрюху-то отметь, маются на жаре.
Продавщица что-то пробубнила и вплыла в полумрак сельпо. Очередь, как пылесосом, втянулась следом.
– Всё, дуйте домой, – сжалилась Бабаня над детьми. – За руку, Андрюша, держи. Да не озорничайте там.
Они припустили со всех ног. Андрюша бегал быстро, Злата еле поспевала за ним, клещом уцепившись в мальчишескую ладонь. Торопились закачаться водой от пуза и в жаркой истоме завалиться на старую железную кровать под разлапистой яблоней. Бабаня целую миску печенья дала, с вечера напекла. Они-то взяли только по одной, остальное так и дожидалось на кровати, прикрытое полотенчиком. Нет ничего лучше в мире, чем хрустеть печенюшками, пальцем выковыривать нитки из узорчатого покрывала и задумчиво смотреть на небо сквозь перекрестье веток. Если повезёт, выхватить взглядом завитки облаков и наперебой сочинять «облачные сказки». Андрюша так придумал.
Муська грелась на солнышке вместе с выводком, развалилась на вытоптанном пятачке у крыльца. Котята прилепились к мамке и мягко переминали лапками проваленный животик. Дети присели рядом. Муська, видимо, была в хорошем настроении, глянула на них, снисходительно зажмурилась и отвернулась.
– Тощая,