шторы хорошо защищали от солнца, уже подбиравшегося к ее окнам. Комната была маленькой, но обставленной с большой любовью. К себе. В кои-то веки Марина что-то сделала для себя, а не для других. Еще бы, ведь к 43 годам это была ее первая собственная квартира, всю свою жизнь до этого времени, если не считать короткого раннего брака, она жила с родителями. И неважно, что за квартиру еще 8 лет надо было платить ипотеку, здесь она чувствовала себя счастливой. По крайней мере до этой зимы.
Лежа в постели, Марина прислушалась. В квартире царила тишина. Придется еще полежать, чтобы не разбудить Таню. Когда она покупала квартиру, то не предполагала, что ее придется с кем-то делить. Ну разве что она все-таки встретит своего принца, хотя в это и слабо верилось. Единственная дочь вышла замуж 2 года назад и перебралась к мужу. Марина помогла молодой семье деньгами, а потом уже занялась обустройством собственного жилья. Квартиру она выбрала в новом доме, с модной нынче кухней-гостиной, где сейчас на диване и спала Таня. Дочь жила у нее уже месяц, так и не решившись ни вернуться к мужу, ни окончательно с ним развестись.
На кухне послышался какой-то шум. «Не спит» – подумала Марина. Она накинула тонкий шелковый халат и вышла из комнаты. Таня сидела на диване, поджав ноги, также как в детстве, и двумя руками держала чашку с горячим напитком. Она с детства любила «сгущенное молоко с какао» в металлических банках, но почему-то оно редко сейчас встречалось в магазинах, а тут на днях Марина увидела его на полке в супермаркете и сразу же взяла, чтобы порадовать дочку. Если хоть что-то в этой жизни еще могло ее радовать.
– Доброе утро!
Таня подняла глаза на мать и попыталась улыбнуться:
– Доброе!
«Опять плакала ночью» – подумала Марина. «Как же она похудела». Таня всегда была стройной, но в последние месяцы ее худоба стала выглядеть нездоровой. Сейчас на фоне большого бежевого дивана и кучи подушек 23-хлетняя красивая девушка казалась собственной тенью. Худые ноги, растрепанные русые волосы до плеч, карие глаза, выглядевшие неестественно яркими на фоне бледного лица, испорченного синяками от постоянного недосыпа. Таня была не сильно похожа на мать, она не унаследовала ее яркой внешности, в которой, несомненно, чувствовались татарские корни по линии бабушки. Ее красота была более мягкой и тонкой. Общими были разве что глаза, необычно темные для русоволосой Тани, и чарующе яркие для брюнетки Марины. Хоть Марина и выглядела на свой возраст (сорок ей минуло три года назад), она до сих пор получала комплименты от мужчин. Ее длинные густые черные волосы никак не хотели собираться в приличествующую возрасту стрижку, а темно-карие глаза, обрамленные густыми ресницами все еще светились детским озорным огнем, несмотря на всю ее непростую жизнь. К сожалению, поговорка «не родись красивой, а родись счастливой» была про нее. А сейчас эту фразу можно было сказать и про Таню, несмотря на все материнские усилия оградить дочь от несчастий этого мира.
– Какао пьешь? – с улыбкой спросила Марина.
– Да, положила целых три ложки, очень сладко, – улыбка дочери была вымученной,