[10] (с. 200–201). Едва ли такое могло произойти, если хотя бы четверть приписываемых русским зверств была истина» [2] (с. 46).
И никогда бы не предались добровольно под русское подданство эти 20 городов, если бы хоть на сотую долю верили той пропаганде, которая обязана была заставить их взяться за оружие, ополчившись против врага, якобы величайшего деспота той эпохи, в чем лишь теперь пытаются нас уверить истории историков.
«Вполне понятно, что в XVI веке нашлось достаточно заказчиков, и сочинители злобных баек об Иоанне не сидели без работы. Интересно то, что маститые историки XIX–XX вв. не постеснялись повторить эти явные вымыслы в своих трудах. 1560 год был объявлен ими годом превращения царя в безжалостного деспота, развязавшего кровавый террор против своих подданных.
Однако, в документах того времени нигде не упоминается ни о пытках, ни о казнях. “Политические процессы” обычно оканчивались предупредительными мерами. Опасаясь княжеских измен, Грозный потребовал от вельмож целовать крест на верность. Все присягнули. И тут же бежал за рубеж бывший протеже Адашева князь Дмитрий Вишневецкий, воевода юга России» [2] (с. 47).
И пришел он к Польскому королю не с пустыми руками, как пишет Сигизмунду, но: «справы того неприятеля выведавши» [11] (с. 155).
То есть увез с собой какие-то секретные документы.
Но и сюда попадает он все с той же шпионской миссией. Об этом сообщает в своем признании И.Д. Бельский:
«На допросе Бельский во всем повинился и признал, что изменил государю. Несмотря на признание, следствие по делу Бельского скоро зашло в тупик. Слишком много высокопоставленных лиц оказались замешанными в заговоре. Среди подозреваемых оказался Вишневецкий. Причастность этого авантюриста не вызывает сомнения. Бельский получил тайные грамоты из Литвы к январю 1562 г. Обмен письмами с королем должен был отнять не менее одного-двух месяцев. Следовательно, тайные переговоры начались не позднее ноября-декабря 1561 г. Но именно в это время в Москву приехал Вишневецкий, уже имевший охранные от короля грамоты. Нити измены тянулись в Белевское удельное княжество и, возможно, в другие более крупные уделы. В такой ситуации правительство сочло благоразумным вовсе прервать расследование» [12] (с. 150).
На что похоже это столь странное всепрощенчество обнаруженное в высших эшелонах власти?
Это просто копия решения правоохранительных органов, вышедших на след масонов, подготавливающих революцию 1917 года, когда 3-е отделение натолкнулось на главных заговорщиков – представителей правящей фамилии:
«Мартинистов, среди которых было несколько Великих князей (Николай Николаевич, Петр Николаевич, Георгий Михайлович) и лиц, близких ко Двору, не тронули.» [13].
То есть история, когда не тронули окружающих Ивана Грозного вельмож, остается в презрении – никто из историков на эту тему не писал, хоть данные о том всегда имелись в наличии. А потому уже не просто повторяется, но повторяется вместе со всесокрушающим вихрем революции