ты думаешь, что это что-нибудь значит и что у нас теперь все будет как когда-то, ты эти мысли сразу засунь себе поглубже в задницу, хорошо?
– Договорились, – хладнокровно отозвался Родим. – Яблочко помой мне, пожалуйста.
Первые два дня они отсыпались в своей каюте, а к вечеру третьего выбрались в бар. Посетителей было немного, на затемненном танцполе под медленную музыку жадно тискались нетрезвые парочки, пытавшиеся изобразить, будто они танцуют. Пестрецов с Рысью взяли по пиву и пристроились за одним из угловых столиков.
– Интересно, – задумчиво проговорила Рысь, отхлебнув пива, – а почему он прислал послание именно тебе?
Родим молча пожал плечами. Она еще несколько мгновений помолчала, то ли ожидая ответа, то ли просто пытаясь его перемолчать, а затем сдалась и переменила тему:
– А как ты меня нашел?
– Найти тебя было очень непросто, – покачал головой Пестрецов. – Я не стал обращаться ко Второму управлению. Не хочу сказать, что у их аналитиков меньше мозгов, чем у меня, но я лучше тебя знаю. Ты скиталась по таким дырам, что они вполне могли тебя и не отыскать. А я знал заранее, куда следует заглянуть в первую очередь… К тому же чем меньше мы оставим следов в официальных структурах, тем спокойнее я себя буду чувствовать.
– Мозги тут ни при чем, – вздохнула Рысь. – Просто я пряталась от себя, а не от тебя. – Она сделала паузу. – А насчет следов… Ты имеешь в виду возможность наличия «крота»?
– Нет, – качнул головой Песец. – Вряд ли все так плохо. Но береженого, как ты понимаешь, Бог бережет. Не случайно же послание пришло мне в обход всех силовых ведомств, с личным вассалом. На всякий случай, как я понимаю. На Дальнем Приюте ведь, похоже, не обошлось без предательства.
Они помолчали.
– Знаешь, Песец, – проговорила наконец Света, – спасибо, что забрал меня оттуда. И спасибо, что растормошил. Я думала, у меня уже никогда ничего не будет – ни секса, ни настоящего рискованного дела…
– Обращайся, если еще понадоблюсь, – проронил Родим.
Отодвинув очередную пустую стопку, с высокого стула возле стойки сполз массивный бородатый хичер в черной кожаной куртке и коричневых сапогах с острыми носами. На рукавах и лацканах у него позвякивали какие-то серебристые цепочки, всклокоченная шевелюра неопределенного цвета напоминала воронье гнездо. Описав по залу большую кривую дугу, хичер выбрел на столик, за которым сидели Песец с Рысью, и оба инстинктивно поморщились: судя по всему, последний раз он принимал душ еще до Ипалайского конфликта.
Обнажив в кривой ухмылке гнилые зубы, бородач бесцеремонно ухватил Рысь за локоть:
– О, какая сладенькая! А ну, киска, пойдем-ка потанцуем!
Она вроде бы не сделала ни единого движения, но хичер вдруг ощутил, что сжимает воздух. Тогда он накрыл ладонью ее руку, лежавшую на столе, и агрессивно обратился к Пестрецову:
– Ты не возражаешь, браток?
– Нет-нет, –