копошащихся под кожей мелких жучков. В голове звенело, но Антон сразу отметил, что это не предвестники возможной потери сознания. Это был звон ошеломления, звон волнения, звон возбуждения.
Теперь он знал, как погибли его родители.
«Но почему тетя Таня никогда не говорила мне об этом? Почему умалчивала и никогда не касалась этой темы? Она вообще не желала говорить о том, что было до 16 августа 1978 года, когда она забрала меня из больницы в Торопце и увезла в Тверь (тогда еще Калинин). Почему?»
Смерть от отравления газом не казалась ему чем-то таким сверхординарным, чем-то неподобающим и жутким, о чем не следует говорить подростку.
Если только это не было как-то связанно с другими смертями, о которых упоминалось в этой статье. Однако, милиция в то время их не связывала. Да и какова причина их смертей?
…а дети погибших сначала этого месяца четырех семей, тоже были мертвы.
«Четыре семьи, включая детей, – с ужасом подумал Антон. – Это дело рук какого-то психопата? И почему смерть моих родителей могли связать с их смертями?»
Четыре.
Эта цифра осела в его сознании, покрывая все белым бархатистым пеплом. Словно навязчивая идея без определенных действий, без четкого понимания смысла.
Четыре.
Четыре подростка вместе с их родителями.
«Я пятый? – вдруг подумал он. – Но почему, черт побери, меня это волнует? Как я мог быть с ними связан? Я что, тоже должен был умереть? Но… Но я же жив. Я… я попал в больницу».
Капитан милиции пришел к ним домой в связи с тем, что их сын, в результате несчастного случая попал в больницу…
«Какого, нахрен, несчастного случая? – думал он. – Что со мной произошло? Какого хера я ничего не помню?»
Звон в голове сменился натужной пульсацией в висках и тихим монотонным свистом. По затылку свинцом разлилась тяжесть.
Антон попытался взять себя в руки, предчувствуя возможность обморока, если не прекратит лезть в закрытые дебри своей памяти. Он закрыл глаза и помассировал виски. Его пальцы показались ему ледяными, и неприятные ощущения, в месте их прикасания к коже, оттеснили на задний план грубую пульсацию.
«Так, ладно, – подумал он. – Может и не стоит в это лезть? Просто сдай подшивку и начни новую жизнь. К чему вспоминать прошлое? Ведь, прошлое должно оставаться в прошлом. Не так ли? Да, тетя Таня говорила мне, что это именно так. И со временем я в это поверил. Черт, да я и сейчас в это верю. Вот только…»
Вот только ему хотелось знать.
Знать больше. И понять, наконец, почему прошлое (его прошлое) должно оставаться в прошлом.
Он вспомнил, как на одном из интервью, которое он давал какому-то популярному журналу, его спросили о детстве. Вопрос формулировался так: «Какое у вас было детство, и как оно повлияло на ваше творчество?» Но прямой смысл вопроса имел другой контекст, вопрошающий о том, какая хрень могла произойти с ним в детстве, что он начал писать романы ужасов.
И он