Уже два часа, как наш 186 полк оказывает интернациональную помощь Демократической Республике Афганистан. Но ни цветов радости, ни торжественных речей командиров не видно и не слышно. Говорят, что они сами попросили нас о помощи, и мы, как бы в ответ на их просьбу оккупируем их.
Ела ли меня тогда совесть? Нет. Она притаилась где-то глубоко внутри, обещая когда-нибудь выйти из тени иных, овладевших меня тогда эмоций. Да. Чтобы Совесть, наконец, проснулась, потребовалось несколько долгих лет. Но у некоторых она до сих пор спит, а может и издохла давно. Но, скорее всего хозяин её просто удавил своими руками. Сам. Еще тогда, в далеком 1980 году. Чтоб не возникла неожиданно на каком-нибудь ветеранском форуме в честь вывода советских войск из ДРА. Лет, эдак, через двадцать.
Полк шел на город Тулакун. Это на севере Афганистана. Там восстал против нашего вторжения артиллерийский полк, получив соответствующее распоряжение Президента своей страны. Мы должны были его усмирить. Заодно освободить наших советников, к тому времени зарезанных ими. То есть мы должны были разгромить подразделение национальной афганской армии, Правительство которой попросило у нас военной помощи. Тогда это называлось – весьма странным названием, смыл который было сложно понять.
Шли двое суток и к исходу третьих, пройдя несколько населенных пунктов, взяли, наконец, Тулукан. Практически без боя. И стали табором на его окраине неподалеку от расположения того самого восставшего артиллерийского полка. Встречавшихся по пути одиноких местных жителей, в странных одеждах, мало походивших на мятежников, да и отношение к ним было в основном дружелюбное, провожали радостным помахиванием. Ну не стрелять же в каждого афганца!
По глубоким представлениям, враг представлялся собой эдаким басмачом на коне из фильма «Белое солнце пустыни», с маузером за поясом и баркасом, полного добра, в готовности пересечь океан в сторону Соединенных Штатов Америки. А наша главная задача заключалась в недопустимости эдакого хамства по отношению к апрельской революции.
Тогда впервые познал, что такое вши. Чесалось все, даже мозги. Про яйца – молчу, это святое. Но для вшей – самое любимое место для встреч между особями. При полном отсутствии каких-либо медикаментов, мы просто натирали тело тряпкой, смоченной в дизельном топливе. Способ давал облегчение на несколько дней. Но от воздействия нефтепродуктов на коже образовывались язвы, слишком медленно заживающие. И тогда менялась походка, вызывающая смех у немногих жителей страны, рассматривающих нас как клоунов в цирке.
Тем временем с мыслями о вшах и бабах, взяли ещё один город. Без боя. Не выходя из кабины. Нахрапом. Как наши отцы когда-то Берлин. Впрочем – нет. При взятии Берлина мы многих потеряли. Иначе было с Тулуканом. Искали, где в тут рейхстаг – не нашли. А нашли бы – расписались. Как отцы. Позднее, прочитав воспоминания Смирнова О. Е. – командира нашего полка на тот период, узнал,