молящихся чудом избегнут смерти или увечий! Понахватают посмертных даров, сами того не почуяв, и вот вам, пожалуйста: поскользнется кто-нибудь, не успев шагнуть на проезжую часть, а мимо пролетит взбесившийся автомобиль; или задержится незадачливый путешественник на контроле багажа, опоздает на самолет, а тот грохнется где-нибудь посреди океана; или… да мало ли что случается с людьми? Мало ли идиотов, готовых считать чудом то, что смерть миновала, не задев на волосок?
Много.
Почти все.
Может, не стоило отправлять Магистра в храм?
Да нет, что за глупости! Стоило. Именно в храм и стоило. Во-первых, из-за Сашки Чавдарова, с которого Смольников должен был начать. Во-вторых… из-за Сашки Чавдарова.
А доблестная полиция опоздала на какие-то минуты. И ведь все правильно они сделали. Город оцепили – мышь не проскочит. К церкви такие силы стянули – на маленькую войну хватит. Ждали в полной боевой готовности… чего? Чего они ждали, идиоты? Появления Зверя во всей красе, на любимом болиде, с кустарно приваренным бортовым вооружением? Спятившего Вольфа Мессинга, одержимого жаждой убийства? Да кто их поймет? «Повелись», так это называется. Из короткой телефонной беседы Зверя и Магистра они получили всю информацию и стали действовать так, как привыкли, так, как требовалось от них, так, как… как надо.
Все идет как надо.
И воют сирены на маленькой площади перед разом опустевшей папертью. И пятнистые стрелки штурмуют церковь, натянув мало не до плеч черные эластичные маски. И нет больше Сашки Чавдарова и Магистра… вот он взрыв, ахнуло, земля под ногами вздрогнула тяжело… нет больше Магистра – это взорвался пластит, которым он был облеплен. Все сделано. Все сделано как надо, как хотелось, черт побери, ведь хотелось же, Зверь? Ведь так и нужно было? Ну? Ну, ответь! Сам себе ответь!
Да.
От чего же так тоскливо на душе? Отчего хочется выть, забившись в темный угол? Жизнь закончилась, как заканчивается она для ребенка, за которым слишком долго не приходит в детсад задержавшаяся на работе мама.
Глупо это, Зверь. Все человеческое должно быть тебе чуждо. Ты сделал то, что хотел? Ну так уходи. Жизнь продолжается. Другая. Чужая. Не твоя, но она продолжается, и ты, кажется, уже нашел в ней свое место. Уходи. Убегай. Пока не начали шерстить здесь всех без исключения, спрашивая документы, задерживая до выяснения, пока одурело выносят из церкви трупы, трупы, трупы… Уходи.
Сухопарый светловолосый парень неспешно шел по затянутой в гранит набережной городского пруда. Жизнь кипела вокруг, вспыхивала яркими пятнами летних кафе, бликовала водой на солнце, вскрикивала и смеялась бездумно-веселыми голосами молодежи. Жизнь обтекала не касаясь, не осмеливаясь задеть.
Задумчивая смерть отрешенно глядела на воду. Смерть удивлялась. Даже ей, оказывается, может быть больно.
А выпуски новостей не радовали ничем. Ну нисколько не радовали.
«Игорь Юрьевич Смольников, глава государственного департамента по работе с молодежью… бывший глава»… Каким-то