что-то вроде священного места. Даже если зал переполнен, как часто бывает по субботам, за своим столиком Соня сидела одна, разве что на минутку присаживался кто-то из близко знакомых. Присядет, поговорит и уйдет.
Соня оставалась одна за столиком с кофе, стопкой водки и сигаретами. Если Соня не приходила в ресторан – правда, в последнее время такое случалось редко, – то официанты все равно никого не усаживали за этот столик, в крайнем случае забирали лишние стулья, оставляя только один: кто знает, вдруг Соня все-таки придет.
Итак, в среду вечером в ресторане российского городка N играл ансамбль, там ждали появления каких-то странных гостей, которые приехали на скромном бусике «форд», сняли в центральной гостинице четыре дорогих отдельных номера, совершили в городке еще разные чудеса и на вечер специально заказали оркестр, поскольку это романтично и в русском духе.
Если бы это была не среда, могло бы показаться, что все идет как всегда. Женька пел «Море, море» Антонова, несколько пар танцевали. Время после девяти, уже стемнел теплый майский вечер, все как обычно, но тут вдруг Женька обрывает песню. Над зальчиком гремит «Славянка». Музыканты знают, что играть, бдительное око музыкантов – в данном случае Женьки – углядело странных гостей городка. Очевидно, собака породы чау-чау, делая заказ музыки для момента встречи, дала достаточно меткое описание своей компании, чтобы можно было опознать каждого в отдельности. Сейчас в дверях стояли только двое: Вечный Дед и Шпион. Собаки не было, и не было той накрашенной женщины, которую главный режиссер театра назвал Потаскухой. Между прочим, данные режиссером прозвища сразу вошли в обиход и укрепились за странными гостями. Народ городка за эти неполных три года успел познать режиссера и верил ему. Раз режиссер сказал «Вечный Дед и его свита», то так оно и есть.
Гремела «Славянка», танцующие, инстинктивно почувствовав превосходство необычных гостей, отошли в сторонку, освобождая танцплощадку, будто бы вошедшие собирались там танцевать. Все заинтересованно глядели на тех, о ком с послеобеденного времени говорилось уже достаточно много, о которых уже даже создалось какое-то впечатление. И вот они стояли здесь, в дверях городского ресторана, рассматривая помещение, бойко и патриотически играющий ансамбль и публику. Ну разумеется, разумеется, они и публике позволяли рассматривать себя – ведь все-таки чужие, приезжие, остановились в дорогих гостиничных номерах. Кто они? Откуда? Вот и позволено сейчас об этом гадать. Гадать – но и только. К странным гостям, Вечному Деду и Шпиону, подскочил метрдотель, поклонился и указал на столик, зарезервированный собакой. Столик был роскошно сервирован, оставалось только усесться. Шпион и Вечный Дед еще раз оглядели публику. Казалось, они нюхают воздух, как это делал Фокс в картине «Место встречи изменить нельзя». Фокс принюхивался к воздуху, чтобы почувствовать, нет ли вблизи опасности. Разве странные гости тоже чего-то опасались? И если боялись – то чего?
Возможно,