Эхо, отражающееся от стен и потолка, усиливало эффект звуков, возникающих отовсюду.
– Как думаешь, долго еще?
– Часа полтора, минимум.
– Может, в станции сыграем?
– Тошнит уже.
– Тогда что?
– Анекдот, что ли, расскажи.
– Ну, нашел один дед ящик тушенки…
– Этот знаю.
– Ммм… Идет барыга по туннелю. Вдруг выскакивает на него упырь…
– И этот слышал! Новый давай.
– Хм-м… Купил мужик в Китай-городе крысу, жаренную на шампуре, а та ему вдруг и говорит…
– Разве ж, это новый? Я его уже пять раз слышал!
– Можно подумать, ты у нас кладезь свежего юмора. Сам тогда мозги напрягай!
– А что ж, и напрягу. Знаешь, что Кремль-то цел остался? Самое главное: звезды на башнях по-прежнему светятся. Причем не просто светятся, а…
– …заманивают каждого, кто на них посмотрит, – закончил фразу второй. – Ха! Тоже мне, свежак! Баян длиннющий! Типа, в звездах демоны замурованы, а под Кремлем вход в ад. Этой байке уже тыща лет! Каждый встречный сталкер о ней талдычит.
– Ну, хорошо. А про призрак шахида слышал?
– Валяй!
– Ты вроде должен помнить про теракты в метро, еще до войны. Взрывы, и все такое.
– Сам не помню, но батя рассказывал. И что?
– А то! С тех пор ходит по туннелям один такой смертник и водит за собой толпу тех, кого за собой на тот свет утащил.
– Ого! Лю-бо-пыт-но…
– Только брехня все это…
– Ну, а как же иначе…
– А знаешь, что самое интересное? Это не мужик!
– Чего?
– Того! Баба он… то есть – она!
– То есть?
– Баба, говорю, это, а не мужик! Смертница!
– Погоди, ты серьезно? Еще скажи, сам ее видел!
Боец в левой нише внезапно ожил, повернулся спиной и снял тяжелый шлем. Седые волосы, словно два крыла, обнимали затылок. Они разительно контрастировали с темной макушкой. Нижнюю часть головы, казалось, испачкали белой краской. Через несколько секунд пограничник, надел шлем опять.
– Теперь веришь?
– Ух ты! Продолжай…
– Это было на Лубянке, которая стала Дзержинской, я там тоже в охране стоял. Ну, сплю после смены. И вот проснулся внезапно, сердце как бешеное бьется, майка вся мокрая от пота, аж выжимать можно, а самое главное: не понимаю, почему. Ладно бы, приснилось чего, так ведь ни фига не помню, хоть убей! Такая тоска вдруг навалилась, словно я один во всем метро живым остался. Паршивое ощущение, знаешь ли – реально захотелось просто лечь и сдохнуть. Как и почему из палатки выбрался, не спрашивай, сам не знаю. Помню только: стою на платформе, а из туннеля холодом веет, могильным таким. Пригляделся и вижу – идут. Целая толпа, человек пятьдесят, причем сразу видно, что покойники. Но знаешь, не разложившиеся, нет, наоборот, совсем свежие, как будто только что их укокошили. Все в кровище, обожженные,