какими судьбами в наших краях? – спросила она.
– Видишь ли, милая… Так получилось, что мне… мне некуда больше идти!
– Ого! – искренне удивилась Анабелла. – Постой, но как же твой замок? Медная Крепь?
– Мой замок – он более не мой, – горестно скривившись, сказал Рутгер. – Если совсем коротко, я проиграл его в карты.
– В карты?
– Да.
– И кому?
– Гуго Ферткау, если это имя тебе о чем-нибудь говорит.
– Говорит, а как же! Зимой батюшка желал сосватать меня этому Гуго… Говорил, у него жуткое количество денег… и связей… Но когда я увидела его мерзкую рожу, я устроила та-акую истерику, что батюшка тотчас передумал! И что теперь? После того, как ты проиграл замок?
– Теперь я должен вернуть Медную Крепь себе. То есть выкупить ее у Гуго. Точно так же, как Гуго выкупил мои долговые расписки… Потому что, строго говоря, я не ему замок в карты проиграл… А разным другим господам на букву «пэ».
– Говорила я тебе: бросай свои сумасбродства, – как-то очень по-матерински вздохнула Анабелла.
– Говорила, – кивнул Рутгер. Анабелла помолчала немного, подбирая слова пообиднее. Но затем, словно бы передумав читать Рутгеру нотации, спросила:
– Я правильно понимаю, что тебе нужны деньги? Много денег, чтобы выкупить замок?
– Да.
– И что никаких денег у тебя нет?
– Умгу. – Рутгер вновь спрятал лицо в ладонях. Ему было очень, очень стыдно.
– И где занять денег, ты не знаешь? А равным образом осознаешь, что у моего батюшки занять тебе не удастся?
– Да, да, да! Я знаю Пипина Длинного пятнадцать лет! И за эти годы его жадность лишь утроилась! Кстати… он сейчас… здесь?
– Батюшка в столице. Укрепляет деловые связи, – с видом пай-девочки отчиталась Анабелла.
– Хорошо, что в столице… Это значит, что я могу по крайней мере отоспаться где-нибудь в людской… Ты же меня не выгонишь, нет? – Рутгер схватил Анабеллу за длинный рукав ее бархатного платья, как испуганный малыш хватает за край фартука няньку.
– Я тебя, конечно, не выгоню… – сказала Анабелла задумчиво. – Хотя пока что я и не придумала, как тебе помочь.
Вдруг Рутгер задал вопрос, от которого он очень хотел воздержаться:
– Анабелла! Скажи! Ты меня еще хоть немного любишь?!
– Я? – удивленно переспросила Анабелла, как будто речь могла идти и о какой-то ее тезке.
– Да, ты. Ты – меня. Любишь? – Глаза Рутгера требовательно просияли.
– Ну… – покладистая Анабелла отпустила взгляд. – Люблю… Сестринской любовью.
– И все?
– Да, пожалуй. – Щеки Анабеллы слегка покраснели, что свидетельствовало о том, что в ее рассудительных словах всё же присутствует некоторое лукавство. Но Рутгер этого румянца, по счастью, не заметил.
– Что ж, сестринская любовь – это тоже неплохо… Для бедного лишенца.
Анабелла кивнула.
– Тогда, – продолжал Рутгер, – я прошу тебя собрать в свой белый холеный кулачок всю свою сестринскую любовь и