красотой,
В лазури ясной и пустой
Источник осени струится.
Незамутненные струи
Нисходят золотом и светом,
Тепло, не знаемое летом,
Согрело волосы твои.
Какою жаждой восхожденья
Душа земная смущена!
Как будто вся земля больна
Предчувствием освобожденья.
1938
* * *
Ноябрь туманный за окном,
Пустынный сад подернут сеткой;
Как бы окрашенный вином,
Трепещет лист над голой веткой.
Как неприметно в два-три дня
Весь путь земной усыпан ими – —
Не осень, но простое имя,
Звучащее лишь для меня.
1945
* * *
Глухая осень движется на нас
С туманами, и стужей, и дождями, —
Пустой бульвар усыпан желудями,
Опавший лист свернулся и погас.
Я день-деньской по городу брожу
Без горечи и без воспоминаний,
Забытых чувств и мыслей не бужу
И не ищу насильственных признаний.
Лишь сумерки приветствуют меня,
Все – тишина, беззвучье, послушанье, —
Пролетки скрип, и колеса шуршанье,
И фырканье смиренного коня.
Широкий зонт над согнутой спиной
Копытам в такт качается пугливо, —
И забредает ночь неторопливо
Во все сады, оставленные мной.
1945
* * *
Е. Ю. Рапп
На склоне городского дня
Шаги и глуше и небрежней, —
Вновь осень трогает меня
Очарованьем грусти прежней.
Я почерневшую скамью
В саду пустынном занимаю,
Я шляпу влажную мою
Движеньем медленным снимаю, —
И слушаю, как шелестят
Верхушки легкие над садом,
Как листья желтые летят
И падают со мною рядом.
Я тонкой тростью обвожу
Их по краям и протыкаю,
Я молча в прошлое гляжу
В нем слабой тенью возникаю.
И возвращаюсь не спеша
В мою привычную заботу, —
В тумане сучьями шурша,
Весь город (или вся душа)
Уже готовится к отлету.
1946
* * *
Весь день вдыхаю с дымом папирос
Бескровный воздух городского сада.
Октябрь, октябрь. Опять моих волос
Касается осенняя прохлада.
Как льется звон вдоль четкого ствола,
Как важен шум деревьев надо мною!
Сквозь жар дубов березовая мгла
Просвечивает нежной белизною – —
Не шевелись. На темном рукаве
Блистательно пылает лист широкий, —
Вот-вот в закат по скошенной траве
Проскачет молча всадник одинокий.
Уже летит над лугом синева, —
Ты хочешь знать таинственное имя?
Быть может, смерть. Но краски и слова,
Но эту дрожь – любовь зовет своими.
1938
* * *
Е. Гризелли
Вздыхает