друга, конечно, лично не знаем, но чужаков бы, думаю, заметили. Впрочем, остаются и те полукровки, что живут вне Дей-Тауна, с людьми… Ты ведь тоже пришел откуда-то оттуда.
– Я… точно не помню. Я уже говорил тебе – помню лишь, что долго бежал, добрался до парка, почувствовал себя плохо, упал – а потом меня нашла ты. Все, что было до этого – туман… – Трис яростно потер пальцами виски, и Кейра, потянувшись к нему через стол, мягко взяла его ладони в свои.
– Ты вспомнишь. Не переживай. Возможно, ты получил какую-то травму – отчего-то же у тебя шла кровь – и она вызвала временную амнезию… Послушай, ты уверен, что нам все же не стоит показать тебя врачу?
– Уверен. Со мной все в полном порядке. – он с благодарностью сжал ее руки и добавил, неожиданно вспомнив завершающую часть своего сна: – Элео показала мне девушку. Человека. Сказала, она мне поможет…
– Человека? – с подозрением переспросила Кейра, сощурив свои раскосые, ярко накрашенные глаза. – Реального человека?
– Ну, да. Ее лицо…оно мне показалось смутно знакомым.
– Быть может, это кто-то, кого ты знал? Ну, до того, как потерял память. Возможно, и сама Элео – не что иное, как голос твоего подсознания, пытающегося достучаться до тебя во снах…
– Сомневаюсь, Кейра. Хотя…я ни в чем не могу быть уверен.
Они замолчали, прихлебывая остывающий кофе из своих чашек под ровный шум ночного дождя. Уютный приглушенный свет нескольких миниатюрных светильников, встроенных в потолок над столом, вспыхивал багровыми искрами в вызывающе красных волосах Кейры, мерцал на ее коже и тонул в раскосых кошачьих глазах, сейчас кажущихся темно-медными. Она была очень привлекательна – как только может быть привлекательна молодая, полная сил полукровка – но Трис, глядя на нее, видел расплывчатый образ человеческой девушки из своего сна, ее ясные бирюзовые глаза, печальный взгляд, пронзивший его сердце…
Отчего она грустила? Быть может, ее тоже терзало одиночество?
«Кто она – и где мне ее искать?» – мысленно спросил он, все еще чувствуя где-то рядом незримое, едва осязаемое присутствие Элео.
И на мгновение в монотонной песне дождя ему послышался ее легкий и мелодичный, как плеск озерной волны, смех.
***
К тому моменту, когда Дафна проснулась – а спала она почти до девяти часов утра – ночной ливень уже поутих, сменившись размеренным, лениво накрапывающим дождиком. Какое-то время девушка лежала в постели, прислушиваясь к дремотному шелесту воды за окном и размышляя над своим сном – одним из сотен, в которых к ней приходил Адриан, но первым, оставившим после себя такое странное чувство. В этом сне они вновь шли рука об руку по ночному Лесу, подсвеченному волшебным светом двух лун и звезд, пока не остановились на краю обрыва, у подножия которого лежало бескрайнее и безмятежное, как сама вечность, море. Дафна смотрела на своего мужа, на его родное, знакомое до каждой черточки лицо, едва сдерживая слезы, с тоской осознавая неизбежность пробуждения; в эту минуту он повернулся к ней, и Дафна увидела, что глаза его из привычно карих стали янтарными, дейнарскими.
– Скоро