проезжей части.
Впереди темно-фиолетовый щит с ядовито-желтыми буквами «ЛДПР». Наверное, желтизна символизирует золото, что просыплется на всех, когда ЛДПР воссияет, как солнце, и вытеснит темно-фиолетовую тьму.
Данил спросил шепотом:
– А чего там дальше улицу перегородили?
– Там нам скажут «стоп», – объяснил Зяма. – Неча с твоим кувшинным рылом в их калашный ряд.
– Сволочи!
– Еще какие, – поддакнул Зяма. – Ничего, отольются кремлевским котам наши мышьи слезки.
Среди полиции несколько женщин, пара даже совсем молоденьких, вот бы их затащить в кусты да показать, как мы относимся к родной полиции, которую по-прежнему зовем ментами.
Но пока они улыбаются и строят глазки тем ментам, кто старше по званию, как же, карьерку нужно строить, пока сиськи торчат, а когда отвиснут, никакое умение не поможет.
Когда мы проходили с этой стороны барьера, Данил улыбнулся одной такой красотке с кокетливой пилоткой на пышных рыжих волосах и сказал дружелюбно:
– А у тебя и внизу такая же?
Она посмотрела на него грозно и с намеком погладила дубинку на крутом, как у кобылицы, бедре.
– Что-что ты сказал?
– Пилотка, говорю, красивая, – ответил Данил. – Смотрю вот и представляю… Хотя почему-то синяя, гм… да и размеры…
Зяма потащил его дальше, а полицайка сверлила им спины ненавидящим взглядом.
– Вон идут! – сказал Данил.
Из-за голов выстроившихся вдоль барьера зевак показались красные флаги. Ветерок красиво колышет полотнища, мое сердце радостно заколотилось, красный цвет всегда заставляет куда-то бежать и что-то делать, это цвет пролитой крови и яростных пожаров.
Мы выждали, когда прошли первые ряды, Зяма вообще шептал, что надо пристроиться в конец, но я покачал головой.
– Насты не будут плестись в хвосте!
– Насты вообще должны возглавлять, – заявил Данил.
– Все впереди, – ответил я.
– Красота, – сказал Данил издевательски, – посмотри, и эти взялись под ручки…
Люська хихикнула. Демонстранты двигаются во всю ширь улицы, взявшись под руки, чтобы их труднее было растаскивать, а впереди выстроилась цепь омоновцев, тоже все держат друг друга под руки, это чтоб демонстранты не прорвались сквозь их хилое, вообще-то, оцепление.
– Теперь бы вприсядку, – сказал Грекор. – И кто кого перепляшет.
– А что, – сказал Валентин, – это же народное гулянье…
– Ставлю на демонстрантов, – сказал Зяма. – На омоновцах тяжелая амуниция.
– Зато там тренированные парни!
– А здесь, – ответил Зяма и указал кивком на наших качков, крепких и могучих, как быки, плечи толстые, руки как бревна, головы сидят прямо на плечах, такие не свернуть. – Эти кого угодно и перепляшут и переотжимаются от пола…
Над головами реют десятки разных флагов, я пожалел, что у нас еще нет своего, нужно срочно придумать, а то