мужчина, встреченный на этой улице, либо только что слезно попрощался с Менделеевым, о чем свидетельствовала его поступь, либо направлялся на встречу с Великим Химиком.
Улица, что пересекала путь Петровича, буквально на следующий день после появления Шаромыжнической, именуемой впоследствии Менделеевской, стала Отливочной.
– Из-за того, что располагалась близко к лаборатории Менделеева! – смеялся заежий турист. И наконец-то был прав.
Жители улицы постоянно отлавливали клиентов Менделеева в процессе, давшем название улицы, стыдили их всяко и били крепко, но в своей Священной Войне терпели поражение изо дня в день, из года в год, из десятилетия в десятилетие. Уж они-то точно знали, что улица называлась Огородной, но, кроме них, это знание не передавалось никому. Поэтому разговор с таксистом звучал примерно так:
– На Огородную, пожалуйста.
– Опа. А где у нас в городе Огородная?
– Ну как же… По Аграрной…
– Чего? По какой?
– По Менделеевской! А там – третий поворот…
– Тююю. Отливочная, что ль? А она Огородная, что ль?
– ДА!
– Тююю. А я всегда ее как Отливочную знаю…
Ну, в общем, на известном всем перекрестке Петровичем вдруг был обнаружен забор. Причем забор не был построен за ночь, не был перекрашен или передвинут с места. Забор на этом углу был всегда. Просто Петрович обнаружил его только в этот вечер. Раньше он его просто не замечал.
Знаете ведь, как это бывает? Ну вспомните свой последний диалог с женой:
– Соседи картину купили как унас. Точь-в-точь.
– Какую картину, дорогая?
– Ну нашу. С тюльпанами.
– Какую нашу?
– У нас в спальне. Над кроватью. Картина. Что на ней нарисовано? Скажи мне, пожалуйста.
– Ну-у. Ты меня совсем уж… Тюльпаны нарисованы. Конечно. Чет я отвлекся…
– Как ты можешь, а? Ну как? В спальне у нас ромашки! А тюльпаны у нас в прихожей! Ну как так можно, а? Они ж тут уже лет пять висят!
– Д-а-а-а? Ну-ка, погоди… Хмм. Смотри… и вправду картина…
…Ну так вот. О чем, бишь, мы? Забор!! На перекрестке был обнаружен высоченный забор, который здесь стоял всегда. По крайней мере, Петровичу не вспоминался пейзаж, в котором вместо этого забора фигурировали бы другие виды. У забора сидело не менее десяти человек, которые почему-то не торопились ни к Менделееву, ни на Отливочную. Они просто сидели у забора и напряженно прислушивались к чему-то. Петрович специально минут десять внимательно смотрел на них – ни слова, ни жеста, ни друг на друга не посмотрят. Просто сидят и ждут чего-то. На забор смотрят и прислушиваются. Один даже ухо приложил.
– Але! – вежливо начал разговор Петрович. – Чего ждем, народ? Каменный забор мироточить обещается?
– Тсссс! – зашикал на Петровича народ и вновь обратился в слух.
– Величие наше растет на глазах! – раздалось вдруг из-за забора.
– Оуу! – воскликнул один из слушающих и начал быстро записывать в блокнот.
– Допиши