отставала от мужчин, и, даря мне книгу «Струна», написала такими каракулями, что я и сейчас с трудом разбираю слова:
«Боба! Гамарджоба!
Боба, как трудно, как невозможно мне жить без вас.
Боба, без вас я не могу.
Белла»
Автограф Б. Ахмадулиной.
Погостив в Пахре два дня, мы всей компанией вернулись в Москву.
Юра водил нас по городу, мы слушали этого чудесного рассказчика.
Смешно, но у меня в памяти застряло, как он начинал большинство своих историй: «Вот, когда я был женат на Ире… Вот, когда я был женат на Тане…»
Любопытная параллель – Вася Аксенов часто начинал свои рассказы так: «Вот, когда я подрался с Ваней… Вот, когда я подрался со Стасиком…»
Один из первых экземпляров «Свечи» я послал Васе Аксенову. К моему удивлению, он ответил очень быстро и по-доброму.
«8 октября 84
Дорогой Боря!
Спасибо за книжку. Я прочел ее просто с наслаждением, как будто в жаркий день выпил «воды Логидзе» на проспекте Руставели. Представляю, как ты тоскуешь по Тбилиси и по тем временам, если даже я по ним скучаю. Москва из ностальгического ряда выпала, наверное, потому, что связана с «кувшинными рылами» соцреализма, а ностальгией стали Крым и Грузия, куда мы всегда удирали.
Лучше всего и столько любовно получился у тебя образ Белки. Между прочим, я только что напечатал статью о ее работе в «Гранях» №. 133; там есть отражение и описанным тобой эпизодов.
Я у тебя там получился, как американцы говорят, tough, а между тем только ведь один раз и подрался, да и то по идеологическим мотивам. Впрочем, это мне только прибавляет.
Вспомнил сейчас, как оказался за знаменитым столом Гудиашвили с фингалом под глазом.
Не собираешься ли ты в Штаты? Будем рады тебя принять в Вашингтоне. Как сложилась твоя жизнь в Израиле? Я у вас еще не был, но все время собираюсь.
Давай держать связь.
Обнимаю Твой Вася»
В конверте я обнаружил и Васину книгу с дарственной:
«Дорогому Боре Гассу в память о тифлисских падениях и воспарениях.
Washington В. Аксенов»
Василий Аксенов
У нас была назначена встреча с Борисом Слуцким.
Предоставив Нагибиным законный отдых, мы пошли на свидание. Слуцкий принес с собой несколько стихов, Эдик же передал ему подстрочники.
На прощание Борис Слуцкий дал нам еще стихотворение, предупредив: «Навряд ли сможете напечатать, но попробуйте».
Номер был декадный, «русский», и стихотворение проскочило. Приведу его полностью, ибо я вовсе не уверен, что оно печаталось еще где-нибудь.
Когда русская проза ушла в лагеря,
В землекопы, а кто похитрей – в лекаря,
В лесорубы, а кто половчей – в шоферы,
В парикмахеры или актеры.
Все вы сразу забыли свое ремесло.
Разве прозой утешишься в горе?
Словно