из них, а плату взимаете вы, Михаил, то мы вряд ли сможем найти общий язык.
Михаил молчал. Ему казалось, что он неплохо разбирается в людях, но честен ли сидящий перед ним старик или блефует, он понять не мог. Единственной целью этого разговора был отчет перед акционерами. Видел ли сам профессор, что и Михаил блефует? А если видел, понимал ли его цели, его самого как личность? Видел ли, что они, если не друзья, то хотя бы соратники в стремлении к лучшему, что может дать «Живой проект» миру? В случае с профессором стоило прислушаться к одной из любимых поговорок отца-основателя корпорации: «Держи друзей близко, а врагов еще ближе». Михаилу было необходимо понимать, с кем он будет иметь дело, если Высоцкий начнет реализовывать подозрения Петра. А поняв это, просчитать свои возможности сократить риски и обезопасить «Живой проект» и корпорацию в целом.
– То есть вы решили начать борьбу против корпорации, которой отдали большую часть своей жизни, более того, пустить на эту борьбу деньги, в ней заработанные, не ради этого конкретного живого проекта? – удивился Михаил. – Ради чего, тогда?
Старик улыбнулся, Михаил же добавил:
– Только не говорите, что Всеобщая декларация прав человека – ваша библия, а гипотетическая свобода любого человека на земле – цель остатка вашей жизни, Федор Иванович. Для человека, добровольно заточенного в снегах Арктики четверть жизни, и участвовавшего в создании нескольких мастер-образов живых проектов, это прозвучало бы фальшиво.
– Вам не нужен мой ответ, Михаил. Там где кончается свобода и честь – начинается политика. Там где кончаются мои человеческие ценности – начинается ваш коммерческий вопрос. Я ученый, а не политик или коммерсант. Я не умею и не желаю говорить на вашем языке. Я не покупаю жизни друзей предательством своих принципов. Я не расцениваю личность Александра сопоставимой по цене с борьбой за человеческую свободу его и ему подобных. Вам не удастся переложить на меня свой моральный груз. Надеюсь, само слово это вам знакомо. Вашему отцу оно было знакомо и к концу жизни он начал осознавать необходимость и неизбежность того, что попытаюсь сделать я. Вы можете наблюдать, можете мешать, можете бороться, а можете помочь его душе успокоиться. Поверьте мне, Михаил, он умирал не со спокойной душой, мы были дружны и я знаю это… Саша же… Саша – лучшее, кого создала корпорация за время своего существования. Он уникален лишь потому, что уникален в принципе. Вы можете списать этот живой проект, и я не смогу вам помешать. Но этим актом вы уничтожите то, ради чего ваш отец жил и работал, ради чего жил и работал я! – Федор Иванович сделал паузу и передохнул. – Я приехал, потому что опасаюсь за него. Но это опасение не остановит меня. Ваши же возможные действия лишь подтвердят для меня правильность выбранного пути. И это все, что я могу вам сказать, Михаил.
Федор Иванович поднялся и с трудом удержался, чтобы не пошатнутся. Ноги были словно ватные, он плохо представлял, как дойдет до двери.
– Спасибо, что уделили мне время, Федор Иванович, –