дорогая моя дочка! – промолвила несчастная женщина, притерпевшаяся горю и изнемогавшая под тяжестью этого опьяняющего волнения радости.
В эту минуту по мощеному двору раздался конский топот.
– Пресвятая Богородица, спаси и помилуй нас! – сказала Эдвига. – Я забыла, какая опасность нам угрожает… Марта, надо бежать с ребенком, бежать, как можно скорее… Ты была права. Люди, приходившие наводить справки о том, что тут делается, были, вероятно, присланы бароном. Как он узнал о существовании этого ребенка – Бог знает!.. Но он что-то подозревает. Он верно подстерегает нас!
– Святая Марта, моя покровительница, помилуй нас! – проговорила кормилица. – Что станется с ребенком? Господин, которому я должна была сдать ее, который должен был защищать ее…
– Увы, – сказала баронесса, – он не придет. Дай Бог, чтобы он сам избег засады! О, мой благородный и храбрый Герард! Как страшно подумать, что в эту минуту ты, быть может, умираешь под ударами убийцы, и что я своей неосторожностью была причиной твоей смерти!
– Сударыня, время идет, и господин барон может вернуться, – сказала Марта, дрожавшая всем телом и от души желавшая быть подальше от замка.
– Это правда, – отвечала Эдвига. – Моя бедная голова идет кругом… Минутами мне кажется, что я схожу с ума… Слушай хорошенько… У меня была подруга детства, Матильда фон Реверс, теперешняя баронесса фон Гейерсберг. Она живет в нескольких милях отсюда, около Гейльброна. Мы любили друг друга, как сестры… Мы давно не виделись, но это ничего не значит… Я к ней писала и поручила ей Маргариту. Я окончу письмо… Как только я допишу его, ты пойдешь к Филиппу, который повезет тебя в замок Гейерсберг… Дай мне поцеловать ее еще раз, – прибавила она, удерживая Маргариту, которую Марта хотела взять к себе.
Она поцеловала ребенка и снова принялась писать.
– Баронесса фон Гейерсберг святая и чистая душа, – сказала она, продолжая писать. – Она вдова и свободна в своих поступках; она не откажет исполнить завещания своего умирающего друга… Помоги мне встать.
Опираясь на руку кормилицы, она дотащилась до маленького столика, стоявшего в углу комнаты. Она отперла один из ящиков ключом, который носила на шее, достала два запечатанных свертка, положила их с тремя написанными письмами, в большой общий пакет и заботливо запечатала его четырьмя печатями, завязав двойным шелковым шнурком.
– Отдай это письмо баронессе фон Гейерсберг, – сказала она. – Если Матильда согласится оставить Маргариту у себя и тайно воспитывать ее, то я желала бы, чтобы моя дочь узнала тайну своего рождения не раньше 18 лет. В эти годы она будет уже развитой девушкой и, чтобы ни предложил ей отец, она сумеет выбрать, и…
– Послушайте, – вдруг перебила ее Марта.
– По коридору идут, – прошептала баронесса.
– Шаги вооруженного человека… Может быть, сам барон!..
– Он! Боже мой, Боже мой!
Марта бросилась было к двери.
– Нет, нет, – сказала баронесса, хватая ее за руку. – Теперь поздно бежать. Спрячься!
– Куда же, сударыня?
– Сюда, –