уже не верила ни страдальчески-мученическому виду, ни словам этого испуганного существа. Жалость плохой советчик, особенно напускная. Теперь колдунья знала наверняка: перед ней оборотень.
– И хватит притворяться. Я тебя вижу насквозь.
Молодой человек попытался придать бровям изгиб удивления, а глазам почти детскую наивность, но передумал: надоело ломать комедию перед этой мерзкой старой ведьмой, исковеркавшей его жизнь и судьбу. Он вперился в нее взглядом, и Ада почувствовала, как холодеют руки, немеют ноги. От показного страдальца не осталось и следа: высокомерный жесткий взгляд, худое, но крепкое жилистое тело. Преображение настолько быстрое, что колдунья не успела подготовиться к встрече с новой сущностью.
– Сейчас ты расскажешь мне то, что я должен знать. Обо мне. И особенно о ней, – произнес он тоном, не терпящим возражений.
«Нет-нет! Я и рта не раскрою! – подумала Ада в смятении. – Иначе мне конец…» И тут же начала рассказывать всю историю его появления на свет.
В Аду словно впрыснули сыворотку правды. Она говорила торопливо и без запинки, как хорошо вызубренный текст, словно боялась, что он прервет ее на полуслове и не дослушает, упустив самое важное. Рассказывала не только подробно, но со всеми комментариями и мыслями, которые посещали ее в тот злополучный день.
Она даже не пыталась сдерживаться в выражениях, которыми награждала порочную Нину. Язык – вот уж воистину без костей! – сам выбалтывал такие чудовищные подробности, что Ада просто диву давалась, сколько же в ней, оказывается, жестокости и злословия. Выложила все без утайки и вмиг почувствовала себя опустошенной, выпотрошенной начисто. Сейчас она сама себя ненавидела.
Ада робко взглянула на молодого человека. Лицо его было черней тучи перед грозой, глаза метали молнии гнева, которые, казалось, прожигали тело колдуньи насквозь.
– Но дорогой мой, – попыталась она ухватиться за единственную соломинку, – вы же наверняка с высшим образованием и не верите во всю эту чепуху с колдовством и мистикой!
– Вы правы. Я медик по специальности и признаю только науку. Зато в колдовство верит моя мать… которой вы внушили, что без магии ее не смогли бы полюбить ни муж, ни сын.
Неожиданно она услышала шорох за дверью: вот ее надежда на спасение! Ада вскочила и бросилась к выходу, в панике забыв о звонке, который всегда был под рукой. Колдунья уже коснулась дверной ручки, когда почувствовала на шее тонкую металлическую удавку. Ада даже успела ухватить ее пальцами, отчаянно сопротивляясь наваливающейся на спину тяжести.
Молодой человек оказался сильнее, чем выглядел, и Ада поняла, что долго не продержится.
– Отпусти! – хрипела она, цепляясь за последние остатки жизни. – Я расскажу тебе твою судьбу.
– Зачем? Я творю ее своими руками. И никто мне не указ.
– Я расскажу, как ты умрешь.
– А вот это мне и вовсе не нужно знать.
– Ты умрешь…
Удавка соскользнула с кровоточащих пальцев и врезалась в шею.
«Зачем я пожалела эту порочную девку и ее