Немедленно остановиться!
Так как нарушитель и не думал подчиняться, гаишники бросились в погоню, только куда им было против «Мерседеса», у которого под капотом мотор втрое мощнее! Звёздный водитель за рулём иномарки легко оставил преследователей далеко «за кормой». Хотя по здравой логике бежать ему не было никакого резона, ведь достаточно знаменитости было показать своё лицо сотрудникам милиции, и те ещё извиняться станут. Только мятежной душе артиста хотелось сильных ощущений. Схватки!
– Не одобряешь? – оторвавшись от дороги, бородач внимательно взглянул на пассажира, и усмехнулся. – Вижу, что не одобряешь. Меня многие считают аморальным подонком. Осуждают за систематические пьянки-гулянки. У них это называется «социально-бытовым разложением». Но мне плевать. С Останкинской телебашни плевать на их ханжеское осуждение! Потому что я во всяком случае живу, а они лишь коптят небо, немногим отличаясь от мертвецов.
Певец потянулся к магнитоле, включил более энергичную музыку и шутливо заявил:
– Вот, это более соответствует моменту! Как думаешь?
– Пожалуй, – согласился Павел, давая понять, что он то как раз товарища по приключению вполне понимает. Архипов это мгновенно уловил и оценил, так как доверительно сказал:
– Правильно, ты меня должен понимать, потому что знаешь, что такое жизнь на максимальной скорости – «на сверхзвуке», на запредельных перегрузках.
Легко оторвавшись от погони, Архипов свернул в переулок, и чтобы избежать наверняка уже объявленной на нарушителей облавы, запетлял хорошо известными ему «козьими тропами» через сквозные дворы, какими-то тёмными проездами.
– Они клеймят меня с разных трибун за то, что я своими «трактирно-тюремными» песнями и аморальными поступками, якобы, разлагаю благовоспитанных граждан, растлеваю нашу советскую молодёжь, нарушаю общественные приличия, оскверняю святые понятия! – Архипов скрипнул зубами и так резко повернул, что сбил бампером мусорный бак. Он словно загнанный охотниками во время облавы волк пытался вырваться за флажки. – Даже мой родной отец под впечатлением некоторых сволочных фельетонов и выступлений зовёт меня антисоветчиком и провокатором! Но вот что интересно: за все чинимые мною безобразия меня тем не менее до сих пор не стёрли в лагерную пыль и не упекли в психушку…Хотя тоже, как и этого алкаша с «белочкой», пару раз подкарауливали у подъезда – «скорая»: два санитара с фигурами грузчиков и врач-психиатр – такие бригады высылают и к «иноагентам-антисоветчикам -шизофреникам» навроде меня.
Они мчались сквозь ночь, лавируя в каменном лабиринте. В свете фар возникали то кирпичная стена, то тесная нора подворотни, куда Архипов без колебаний нырял. Временами впереди или сбоку появлялись красно-голубые всполохи рыщущих патрульных машин, но гонщик за рулём спортивного мэрса, словно профессиональный угонщик, легко избегал расставленных засад и ловушек. И продолжал раскрывать душу достойному слушателю:
– А знаешь, почему они меня побаиваются? –