недавно взяли на работу. Павлу даже стало любопытно, но тут с диспетчерской вышки дали приказ на взлёт.
Оторвав тяжёлый МиГ от полосы, Беркут, едва не рыча от восторга, сразу вывел оба двигателя на полные обороты. Взлёт на форсаже вообще-то не был запланирован заданием, это была чистой воды импровизация. Почувствовал резкий рывок, машина пошла вверх по очень крутой траектории. Стремительно закрутились стрелки приборов перед глазами. С диспетчерской вышки тут же отреагировали на слишком агрессивную манеру взлёта:
– Полста-первый, вы превысили взлётный режим! Вы не на испытаниях, предлагаем придерживаться плана тренировочного задания, – строгим голосом напомнил ему руководитель полётов.
Примерно пятнадцать минут назад, ещё на пути к самолёту, Беркут внезапно ощутил подзабытое состояние «стопроцентной эрекции». Что-то вроде «большого взрыва», после которого «его персональная вселенная вдруг резко расширилась». Давно такого с ним не бывало…чтобы так мощно и ярко… На самом деле Павел уже и не помнил, когда переживал что-то подобное. Очень кайфовое состояние, когда не только яйца распирает от молодой спермы, а и всё тело требует самого энергичного действия. Чувствуешь себя «жутко прокаченным чуваком», – как принято говорить у молодых неформалов. В этом состоянии ты способен буквально «порвать мир в клочья», то есть можешь абсолютно всё. Словно с места легко набрал первую космическую скорость.
И потому совершенно естественно, что в таком состоянии, – когда половые гормоны в считанные минуты превратили его в задиристого подростка, – руки сами сразу вывели обе турбины на полные обороты, резко двинув ручки РУД-ов от себя. Но как объяснишь руководителю полётов, что у тебя буквально душа поёт и требует тройную порцию адреналина, как бывало в восемнадцать лет?
– Вас понял, – ответил Беркут диспетчеру. – Но прошу разрешения придерживаться индивидуальной программы, она согласована с генералом Камчатовым.
…Через минуту активного радиообмена, диспетчер всё же дал ему добро на некоторые «импровизации», и пожелал удачного полёта.
Первые пятнадцать минут МиГ стремительно взбирался в верхние слои атмосферы, легко «пробив» раскинувшееся от горизонта до горизонта бескрайнее поле из шапок сверкающих на солнце облаков. Но после отметки 20 километров подъём замедлился: нос истребителя всё ещё был задран вверх, но голубая стрелка теперь едва ползёт по циферблату высотомера; шум двигателей почти стих – на такой высоте они потеряли около семьдесяти процентов своей мощности, ощущение такое, будто самолёт завис. Между тем земля под крылом приобрела кривизну, как при взгляде из иллюминатора космического корабля. Значит, самолёт почти достиг кромки космоса. Над головой осталось всего несколько километров верхнего слоя стратосферы – фактически тонкая воздушная линза, слегка подёрнутая серебристыми облакам, сквозь которую чернеет полная мерцающих холодных звёзд бездна. «Открылась бездна, звёзд полна, звездам числа нет, бездне дна» – лучше,