я на льду. И не важно, матч ли это или просто тренировка. Я просто делаю то, что люблю. То, что мне нужно, чтобы жить. За тренировку я простреливаю Чейза несколько раз. Из-за шлема слышен его приглушенный смех, когда я подкатываюсь ближе и обманным маневром загоняю ему очередную шайбу под щиток.
– Козел.
Я смеюсь. Боже, чувствую себя прекрасно.
Звучит свисток. Мы все запыхавшиеся подкатываемся к тренеру. Мои щеки горят, а сердце бьется, как сумасшедшее. Сейчас я узнаю, в каком звене буду играть на своей первой игре на этой огромной площадке.
Тренер «Росомах» – Чарльз Зегерс – практически часть Роджер Плэйс. Он начал вою карьеру здесь же в «Росомахах», затем играл в НХЛ за «Эдмонтон Ойлерз». Но не все там остаются. Теперь он снова здесь. Это его дом.
Чейз незаметно ударяет меня клюшкой по колену, когда тренер смотрит на свой планшет. Мы подружились по причине того, что оба в команде новички. Но сейчас это уже не является причиной. Он хороший парень.
– Салкин, Кейси, Маклен, Эвардс, Хантер – первое звено, – начинает тренер.
Мое сердце падает. Так, это нормально. Я же не идиот. И тренер тоже. Кто вообще ставит новичка в первое звено еще и на первой игре?
– Де Смит, Буковски, Лайброк, Ридли, Маркус, – второе.
Я чувствую на себе взгляд Чейза. Но не подаю вида, что что-то не так.
Все нормально. Третье тоже неплохо. Если конечно оно не четвертое.
– Стивенсон, Крамер…
Боже мой…
– Хейз, Стоун, Янг.
Мое кровообращение резко усиливается. Я почти чувствую, как по венам разносится адреналин. Остальные звенья едва слышу. Третье мое.
– В рамке Коутс. Хоули, – тренер смотрит на Чейза, – будешь вторым.
Я хлопаю по его плечу. Все как надо.
Получив тычки от парней, я с улыбкой качусь к бортику. Перешагнув, ловлю на себе взгляд тренера. Ему сорок два, и он чем-то похож на Тома Харди.
– Хейз, – тренер отзывает меня в сторону. – Во время игры у тебя возьмут небольшое интервью прямо на площадке. В общем, в пересменке. Не ляпни что-нибудь, прямой эфир все-таки.
Я сжимаю руками шлем.
– Ого.
– Ага. – Он улыбается и хлопает меня по спине, проходя мимо. – Хорошая работа.
Меня накрывает волной гордости и такого самодовольства, что сложно это скрыть. С широчайшей улыбкой я появляюсь в раздевалке, где, конечно же, все это замечают.
– Что, Хейз? – ухмыляется Грег Стивенсон, играя мышцами. – Готов к посвящению?
Я застываю на месте.
– Чего?
– Ага, – подтверждает Майкл Лайброк. – Чтобы стать «росомахой», нужно вести себя как «росомаха».
Все ржут, а Чейз фыркает.
– И как это?
– Быстро все в душ, сучки! – объявляет Джерри. – Позже все узнаете.
В душе никто ничего не объясняет, хотя я мучаю всех и каждого вопросами. Душевые – это просто рай. Черные кабинки, идеально сверкающие. Вода не пахнет хлоркой, ее можно настроить как тебе вздумается. Я стою намного дольше, чем должен, и меня нетерпеливо