ты метро – держись под землей. В детстве Стемнин думал, что на такой глубине обязательно должны быть всякие драгоценные минералы. Поездка рядом с инкрустированными в толщу горных пород разноцветными кристаллами завораживала. Кроме того, на поверхности поезд никогда не грохотал с огромной скоростью, как в тоннеле, а просто неторопливо бежал, это тоже было неправильно.
Петр Назарович опаздывал. Но Стемнин не волновался. За таким письмом нельзя не приехать. Наконец тот вышел из вагона, красный, недовольный. Поднявшись наверх, они пошли по Гоголевскому бульвару. На вопрос о том, как дела, Петр отмахнулся.
Увидев пустую скамейку, Стемнин предложил остановиться и сесть.
– Не спросил, сколько буду должен, – сухо сообщил Петр.
– Э… Сто рублей за собеседование. И триста за письмо.
– Что еще за собеседование?
– Собеседование – это то, что было в прошлый раз, – отвечал Стемнин, чувствуя, что лицо его пылает.
– О как! – произнес Петр Назарович не без яда. Он достал из внутреннего кармана потертый бумажник.
– Петр Назарович! Это вовсе не к спеху… не горит. Потом можно.
– Да чего «потом»! Ведь уже насобеседовались вроде.
Видимо, заказчик боялся, что деньги начисляются за разговор поминутно. Петр Назарович перелистал содержимое бумажника и протянул сотенную бумажку. Стемнин вынул из папки три листочка с текстом письма. Нацепив тяжелые очки, Петр Назарович впился в строки хищным взглядом. Читая, он шевелил губами. Показалось ли Стемнину, что на долю мгновения лицо читавшего посветлело и смягчилось? Петр Назарович оторвался от письма, глянул на оробевшего в ожидании Стемнина и, не произнеся ни слова, снова окунулся в чтение. Лицо его посуровело.
– А кто сказал, что я буду радоваться ее успехам? – неожиданно спросил Петр с вызовом.
– Но… Мы же с вами говорили… Вы же… Мы же договаривались.
– «Вы же… Мы же», – передразнил он.
– Знаете что, Петр Назарович, – Стемнин начинал злиться, – вы можете не одобрять мою работу. Но я предпочел бы… Я настаиваю на некотором уважении.
– А чего я сказал такого? – Клиент нимало не был смущен. – Обычное дело. Надо внести поправки.
– Но ведь это самая суть! Без этого ничего не выйдет! Если вы не примете новый образ вашей жены, она не станет с вами…
– Я хочу, чтобы это было не так сказано. Не так категорически.
– Вы о чем?
– Я о письме. Тут получается, я чуть не на все готов. А это не так! Черновик-то у тебя сохранился?
– Безусловно.
– А это я возьму. Дома перечитаю, может, еще какие соображения, так я позвоню. Можешь… Можете исправить к завтрашнему?
– Не знаю, – угрюмо буркнул Стемнин. – Попробую.
– Ну и хорошо. Хорошо. – Голос Петра Назаровича вдруг сделался солнечным; он аккуратно сложил драгоценные листки и спрятал во внутренний карман пиджака.
Попрощались. Стемнин, закипая на ходу, быстрым шагом несся в сторону Арбатской площади. «Хоть бы спасибо сказал».