вы, Дисмас, собираетесь предать эту святейшую из реликвий в самое логово порока? – Альбрехт с благоговением взглянул на плащаницу и перекрестился.
Дисмас сконфуженно наморщил лоб. Затем лицо его просветлело.
– А вдруг она поможет очистить логово порока?
– Каким же образом?
– Ну, может, при виде плащаницы Лютер раскается. Или дядюшка Фридрих осознает свои заблуждения и выдаст Лютера вашим добрым братьям-доминиканцам.
– Мы не имеем права рисковать, Дисмас. И сейчас мы обращаемся к вам не как добрый кузен, а ex cathedra.
– Как это?
– Официально, Дисмас, по долгу служения. С нашей позиции архиепископа. Как полномочный представитель Святой Церкви.
– Вот оно что! Мне следует преклонить колена?
– В этом нет надобности. Слушайте, Дисмас. По совести мы не можем позволить вам увезти погребальную пелену Спасителя в Содом и Гоморру. Ни в коем случае. Таким образом, именем нашей Святой Матери Церкви мы, смиренный ее прислужник, вынуждены настоять на нашем праве владения этой святыней. Не беспокойтесь, с вами рассчитаются. Хотя, должен признать, пятьсот дукатов – воистину ошеломительная цена.
– Пятьсот пятьдесят. Там же накладные расходы.
– Как скажете. По рукам?
Дисмас неохотно кивнул:
– Что ж, грех ослушаться своего архиепископа. Так ведь?
– Тяжкий грех, – подтвердил Альбрехт.
– Значит, выбора у меня нет. Вот только что сказать дядюшке Фридриху?
– Господь всемогущий, наш Судия суровый, но правый, сам разберется с Фридрихом. А мы приложим все старания, дабы вернуть заблудшего агнца в лоно Святой Церкви.
– Бедный дядюшка Фридрих, – вздохнул Дисмас.
Альбрехт положил ему руку на плечо:
– Смиритесь. Плащанице предначертано остаться здесь. Господь вами очень доволен. Как сказано в Писании, отдавайте кесарю кесарево, а Божие Богу.
– Ну, тогда конечно… – кивнул Дисмас.
10. К чертям Чистилище
В Нюрнберге Дисмас прямиком направился к своему собрату-заговорщику – доложить о проделанной работе. Успех предприятия, по старой заговорщицкой традиции, отметили перворазрядной попойкой.
– И тут он говорит: «Отдавайте кесарю кесарево…»
Ха-ха-ха-ха!
Веселье правило бал за столиком в углу «Жирного герцога».
Дюрер покачал головой:
– Надо было просить больше. Я так и знал.
– Пятьсот пятьдесят дукатов – недурственно за день работы. А вот еще, слушай. Да послушай ты! Ты слушаешь или как?
– Да.
– На следующее утро я притворился больным с похмелья. А он стал убеждать меня, что мы сговорились за четыре сотни.
– Вот говнюк! Надеюсь, ты не…
– Нет, конечно.
Дисмас запустил руку в карман и вынул горсть золотых дукатов. Он высыпал их на стол, роняя один за другим, звенящим водопадом.
– И как ты объяснишь Агнессе, откуда взялись дукаты?
– Я об этом пока и не думал, – поморщился Дюрер.
– Купи ей что-нибудь милое.
– Помело?
Ха-ха-ха-ха!
– Лучше