опасно, плавать на кораблях еще хуже, а война, землетрясение или цунами вообще могут случиться в любой момент, – но не только они. Я беспокоилась о том, что у девочек хрупкая нервная система, что они могут не поладить с товарищами по путешествию, что они не застрахованы от душевных травм из-за неразделенной любви… или, наоборот, слишком легко разделенной. Я старалась всегда быть готовой ответить на неожиданную просьбу о помощи, боялась, что они, как это часто бывало, обвинят меня в том, что я невнимательна, что в нужный момент меня никогда нет, что я занята только собой. Но теперь с этим покончено. Я встала и отправилась в душ.
Вскоре, поняв, что проголодалась, я подошла к блюду с фруктами. И сразу обнаружила, что инжир, груши, сливы, персики, виноград, на вид такие красивые, уже перезрели, начали портиться. Я взяла нож, вырезала большие черные пятна, но почувствовала отвращение к этому запаху, этому вкусу и выбросила почти все в мусорную корзину. Конечно, можно было выйти из дома, поискать ресторан, но от усталости я расхотела есть и меня стало клонить в сон.
В спальне было два больших окна, и я распахнула их, выключив свет. Снаружи время от времени вспыхивали в темноте лучи фар, на несколько мгновений озаряя комнату. Нельзя приходить вечером в незнакомое помещение, где очертания нечетки и запросто может случиться все что угодно. В халате, с мокрыми волосами, я улеглась на кровать и уставилась в потолок, ожидая, когда по нему снова скользнет свет и он станет ослепительно белым. Услышала далекий шум лодочного мотора, потом тихое пение, похожее на мурлыканье кота. Все было смутно, размыто. Сонная, я повернулась на бок и коснулась какого-то предмета, лежавшего на подушке: что-то холодное, будто обернутое в веленевую бумагу.
Я включила свет. На белоснежной наволочке сидело какое-то насекомое длиной три или четыре сантиметра, похожее на большую муху. Темно-коричневое, с перепончатыми крыльями, неподвижное. Я сообразила, что это цикада, и подумала, что она, быть может, сдохла прямо на моей подушке. Тронула ее краешком халата. Цикада шевельнулась, но тут же снова замерла. Самец или самка? У самки на животе нет эластичных мембран, а потому она не поет, она немая. Меня передернуло от отвращения. Цикады не так уж безобидны, они ранят своими хоботками оливы, прокалывают кору белого ясеня и высасывают соки. Я осторожно взяла подушку, подошла к окну и стряхнула насекомое. Так и начался мой отпуск.
Глава 3
На следующий день я уложила в сумку купальники, большое полотенце, книги, распечатки, тетради, села в машину и поехала по бежавшему вдоль берега шоссе на поиски пляжа. Минут через двадцать справа появился сосновый лес, потом я заметила указатель парковки и остановилась. Навьюченная вещами, перешагнула через ограждение и ступила на тропинку, красноватую от опавшей сосновой хвои.
Мне очень нравится запах смолы, потому что в детстве я все лето проводила на пляжах, а они начинались там, где заканчивался сосновый лес. Тогда их еще не заливали цементом,