где записывала все рекомендации женщины.
Здесь было все: как кипятить постельное белье, гладить, чем лучше мыть окна и полы. Отдельная часть тетради отводилась рецептам супов, вторых блюд, выпечки . . . . Начинающая хозяйка без стеснения выспрашивала обо всех тонкостях ведения семейного быта. Общение с Лидией Яковлевной доставляло Маше несказанное удовольствие. Складывалось впечатление, что она заново открывает мир под названием «семья». С ней еще никто так доверительно и заботливо не говорил на животрепещущие темы.
Незаметно прошла хандра, теперь будущая мать с нежностью и повышенным вниманием относилась к своему еще не рожденному ребенку. Платье, которое Мария сшила собственными руками, удалось на славу, сидело на ней, как влитое. Отрезные, расклешенные воланы удачно скрывали торчащий живот. С вышивкой пришлось покорпеть, данная операция требовала особенного терпения. Цветы, нечто среднее между ромашкой и календулой, пришлось ваять в несколько заходов, причем, каждое соцветие. Чуть неравномерно положишь нитку и можно смело начинать заново. С листьями и стеблем дело обстояло проще. Когда Маша явилась на работу в новом наряде, девчонки не поверили, что каждый шовчик выполнен ее собственными руками. Вышивку разглядывали особенно тщательно, пытаясь вывернуть горловину наизнанку прямо на хозяйке.
Следующим видом женского рукоделия стало вязание. Начали с самого обычного шарфа: две лицевые петли, две изнаночные. В общем, ничего сложного. Закончив с шарфом, плавно перешли на носки. Маша связала сначала себе, потом мужу. Зачем мужу? Кто позволит ему носить шерстяные носки в армии? Просто очень хотелось заботиться о любимом мужчине, пусть издалека. Пока женщина вязала, она ощущала прилив нежности к самому близкому человеку на свете. Следующими на очереди оказались родители и брат Женька. Вязание одновременно успокаивало и вдохновляло. Со спицами в руках и клубком шерстяных ниток на коленях, Мария словно переносилась через расстояние в родной дом, к родным людям.
В будни беременная женщина по вечерам занималась своими делами, своим нехитрым хозяйством, а в выходные спешила к Михал Михалычу и Лидии Яковлевне. Иногда к ним приезжали в гости дети с внуками, и тогда квартира наполнялась праздничной суетой. К Маше относились по-свойски, будто знали ее всю жизнь. Одинокой гостье в этом приветливом доме становилось тепло и уютно. Однако, самое интересное: отправляясь к детям в Москву, Михал Михалыч всегда звал Машу с собой. Первое время она еще пыталась сопротивляться, все же она им чужая, нельзя же наглеть до беспредела. Но находчивый мужчина подключал жену и все препоны моментально снимались.
Время не шло, оно летело со скоростью звука. В слякоти, листопадах и легкой пороше промелькнула осень. Закрутила, запуржила зима, разлилась серебром снега, ослепительным солнцем и бодрящим морозцем. Пришло время оформлять декрет. Марии не хотелось уезжать из Солнечного. Она приросла костями и мясом к замечательной семье Мизал Михалыча, близко подружилась с Ольгой, соседкой по общежитию и месту работы. У нее появилось много друзей и знакомых. Безусловно, она тосковала