Да кто тебе говорит, что он плох? Вот нынешний брянский князь, Глеб Святославич, тот и вправду плох. Что же тут диковинного, что брянцы на его место зовут кого ни есть иного?
– По всему видать, боярин, не слишком ты жалуешь князя Василия Пантелеевича, – помолчав, сказала Ольга. – Почто так?
– Не то, Ольга Юрьевна. Ты пойми: я в Карачевском княжестве воевода, человек ратный, и только. Мое дело дружина да война. В хитростях же управления, устройства земли и прочих – что я смыслю, чтобы своего государя судить?
– Ладно, Василий Романович, коли так, поведай мне о том, что тебе, как воеводе, виднее, чем кому иному: силен ли ваш князь в ратном деле? Мыслишь ли ты, что из него будет добрый полководец?
– Ну что я тебе на это скажу, коли я его в большом деле не видел? – с неудовольствием ответил Василий. – Ведь, почитай, с самого его рождения у Карачевского княжества ни с кем настоящей войны не было. Да и что он так тебе дался, Ольга Юрьевна? Нешто ты с ним воевать собираешься?
– Ты вот шутишь, боярин. А коли хочешь, я тебе скажу, к чему все мои расспросы: вижу я, что судьба открывает перед князем Василием Пантелеевичем великие возможности. И любопытно мне знать, таков ли он человек, чтобы тех возможностей не упустить?
– Какие же такие возможности? – спросил заинтересованный Василий.
– Вот хотят его брянцы к себе на княжение. Коли он сумеет с Глебом Святославичем сладить, в его руках уже будут два немалые княжества. С такою силой, да еще при любви и поддержке народной, ему, ежели он не оплошает, не столь уж трудно было бы такоже завладеть Новосильским и Тарусским княжествами. А соединив под своею рукой все земли, коими владел его великий прадед, Михаил Всеволодович, он и с Москвой потягаться сможет! – вся раскрасневшись, почти восторженно добавила Ольга.
«Так вот оно что! – подумал пораженный Василий. – Теперь-то я раскусил тебя, Ольга Юрьевна! Через Василия Пантелеевича мнишь ты сделаться великой княгиней Черниговской, а может, и государыней всея Руси! Вот тебе и тихоня муромская!»
– А помыслила ли ты, княжна, – сухо сказал он после довольно продолжительного молчания, – сколько крови русской надобно будет Василию Пантелеевичу пролить, чтобы того достигнуть?
– Кровь и так спокон веков по всей земле нашей льется, боярин. Уж лучше ее одним разом пролить, хотя и много, но с пользою для всей Руси.
– Стало быть, по-твоему, всякий князь, который из маленьких хочет вырасти в большие, льет кровь с пользою для Руси? С такою пользою досе лили ее князья тверские, московские, рязанские и еще многие. А ныне, значит, и карачевские должны лить?
– Эх, боярин, вижу, не разумеешь ты меня. Ну, оставим это… Поведай мне лучше, каков собою Василий Пантелеевич?
«Ну, погоди, – с веселым злорадством подумал Василий, – сейчас я тебе распишу твоего суженого! Коли он тебе лишь для возвеличения твоего надобен, все одно ты ему это простишь».
– Собою Василий Пантелеевич неплох, – сказал он вслух. – Ростом невысок, черняв. Хотя немного и колченог,