провели в Унже, дав отдых коням и запасаясь всем необходимым.
На их расспросы о дальнейшей дороге местные жители, в большинстве звероловы, отвечали:
– Путь ваш пойдет лесом да болотами. Доколе приметна будет охотничья тропа, езжайте по ней. Ну а далее надобно пробираться звериными тропами, а где и так, глухоманью. Главное дело, держите все время прямо на восход солнца и, коли не собьетесь, на третий день к вечеру выйдете к Шулепникову – поселку зверовщиков, что стоит на берегу реки Ветлуги. А до этого навряд ли вам хоть одна живая душа повстречается.
В ту пору все необъятные пространства средней и северной Руси были покрыты густыми лесами, и путники наши почти не выезжали из них от самого Карачева. Но лишь теперь, оставив позади Унжу, они почувствовали себя по-настоящему затерянными в поглотившем их лесном океане.
Раньше хоть изредка им попадались по пути небольшие села и деревушки, кое-где можно было увидеть вспаханные поля, а на дорогах повстречать людей. В этих же бескрайних северных дебрях и топких болотах, сбившись с пути, можно было блуждать дни и недели, не встретив никаких признаков присутствия человека.
Целый день они пробирались узкою, местами теряющейся тропой по дикому лесу и обманчивым болотам, где под видимостью невинной зеленой лужайки на каждом шагу подстерегала путника гибельная трясина. Тут не виделось даже и следа людского – это было подлинное царство четвероногих и птиц. И раньше им по пути не раз встречались всякие звери, но здесь их было такое множество, что Василий и его спутники только диву давались.
С зеленых прогалин при их приближении то и дело, ломая кустарники, бросались наутек стада оленей и лосей, а из болотистых зарослей слышалось злобное хрюканье потревоженных ими диких свиней. На безвестных, подернутых ряской лесных речках не раз видели они огромные поселения бобров; озера и болота кишели гусями, лебедями, утками и прочей пернатой дичью, почти не боявшейся человека. И если до сих пор путешествие их проходило без особых приключений, то здесь, на исходе первого же дня, их ожидал случай, едва не стоивший Лаврушке жизни.
Почти весь день они ехали шагом, но дорога была трудна и утомительна, а потому часов в пять вечера, найдя сухую и удобную для ночлега полянку у широкого ручья, Василий приказал остановиться.
Пока Никита разводил костер, Лаврушка взял лук и, придерживаясь берега ручья, чтобы не заблудиться, углубился в лес в надежде подстрелить к ужину какую-либо дичь.
Не прошел он и сотни шагов, как заметил на дереве крупного глухаря, который при его приближении с шумом поднялся и, пролетев десятка три саженей, опустился на другое дерево. Не потерявший его из виду охотник стал подходить опять, но осторожная птица, не подпустив его на выстрел, снова перелетела немного дальше. Так повторилось несколько раз. Наконец, воспользовавшись тем, что в этом месте крутые берега ручья, размытые дождями, образовали целое нагромождение огромных земляных глыб и уступов, Лаврушка сумел подобраться к глухарю незаметно и, тщательно прицелившись,