в зоне шаманского комплекса у человека по-другому работает воображение.
В любом случае тут постоянно говорят о столкновениях человека с явлениями, которые он не в силах объяснить средствами рационального знания, средствами современной науки. Рациональный подход – единственный способ, данный нам для понимания окружающего. Наш ум слаб, накопленных знаний всегда не хватает, любая модель не полностью отражает изучаемый феномен, что-то всегда остается непостижимым. Все так. Но все, что мы можем применить, пытаясь понять окружающий нас мир – это свой ум, применение научных методик, накопленный опыт. Других инструментов у нас нет.
Блокада: материализация мифа
Давно известно, что своих желаний надо бояться: не всегда, но все же бывает – они реализуются. По-видимому, надо бояться и исторических мифов: они могут материализоваться.
Миф о «городе на костях» очень дорог сознанию петербуржцев. Народная память хранила места массовых захоронений. Еще в первой половине ХХ века жители города указывали на места свальных могил строителей Города.
В 1950-х годах археолог Александр Данилович Грач (1928—1981) стал родоначальником археологии Петербурга: он первым начал систематические раскопки мест, которые народная легенда указывала как места массового захоронения «жертв царизма». Но Грач обнаружил не братские могилы, а огромные выгребные ямы, в которые закапывались пищевые отходы, в основном кости коров, свиней и баранов, которыми кормили строителей новой столицы.17
Недавно археологом Петром Сорокиным, который ведет раскопки в Петербурге, проверена еще одна история: в 1726 году Обри де ла Мотрэ рассказывал, что при строительстве дома английского купца Г. Эванса на углу Невского проспекта и Фонтанки «было найдено множество черепов тех несчастных людей, что погибли при рытье этого протока».
Сама история про то, что русло реки Фонтанки прорыли некие «несчастные» – уже фантастика. Но именно в этом месте Петр Сорокин обнаружил кладбище XV – XVI веков. Не свидетельство массовой гибели строителей Петербурга, а доказательство того, что русские живут здесь давно, задолго до XVIII века.
Если мы о реальности – число строителей, погибших между 1703 и 1717 годами называют разное, но мало вероятно, чтобы погибло больше 4—5 тысяч.
Смертность становится выше средней, когда А. Меншиков сообщал А. Макарову: «В Петергофе и Стрельне в работниках больных зело много и умирают беспрестанно, нынешним летом больше тысячи человек померло». Это произошло в 1716 при строительстве Ораниенбаума: тогда от эпидемии погибло несколько сотен человек за сезон18.
Это все. При строительстве Версаля погибло больше рабочих, чем при возведении намного большего по размерам Петербурга. Но миф-то дожил до наших дней!
Блокада Ленинграда, когда за два года умерло больше трети населения города – материализация мифа. Петербург не был «городом на костях», но он