им плацдарм.
Глава 10
Политрук Алексей Кучменёв, оставшийся за главного на время отсутствия комбата, сидел за командирским столом; курил и остро вслушивался в грозовые гулы и перекаты разрывов. Снаружи, в отдалении на соседнем плацдарме майора Воронова, исступлённо гремел бой, медленно удаляясь на юго-восток, не то в район злосчастного элеватора, не то к обглоданному снарядами Мамаеву кургану, куда были стянуты огромные силы врага. Капитана волновала и вселяла тревогу в сердце плотность залпового огня неприятельской артиллерии, которая лишь нарастала. Это мог быть отвлекающий удар немцев, имитирующих прорыв к Волге на центральном направлении. Тогда в самом скором времени со стороны Рынка, Орловки, Городища и речки Мокрая Мечетка следовало ожидать мощного удара по всем промзонам заводов: Дзержинский тракторный, завод «Красный Октябрь» и артиллерийский завод «Баррикады», один из секторов которого защищал их батальон. Либо это был действительно, массированный прорыв механизированных дивизий 6-й армии, и тогда у их батальона худо-бедно, выкраивалось ещё некое дополнительное время, глубже, как кротам, врыться в землю на новом рубеже.
…Глядя на чадящий оранжевый язык коптилки, зажатый в латунных губах сплющенной гильзы, Алексей с мрачным чувством подводил черту: «Это будет наш последний рубеж…Где мы примем последний и смертельный бой. Дальше ледяная вода…и кирдык. Свинцовые омуты Волги, как подол матери, накроет всех с головой…Других добьёт враг…А тех, кто дрогнет и подымет руки – заградотряды НКВД. Приказ Хозяина…– измождённое лицо Кучменёва, костистое, как кулак, треснуло в угрюмой усмешке. – Приказ товарища Сталина…Приказ Бога на земле. Супротив не попрёшь. Да хер то с ним…Всё один раз помирать…Так умрём с честью, достойно, за Родину
Загасив папиросу, он положил задубевшие на морозе бурые, венозные руки в желтоватый круг света. Смотрел на свои ороговевшие пальцы, в складках, мозолях, со следами старых ожогов, царапин и драк, ружейной смазки и серой металлической пыли – ровно изучил оперативную карту, тактику предстоящего боя; словно опытный хиромант читал пророчества по линиям судьбы. Пытался разобраться в сложившейся гиблой ситуации, докопаться до сути: «почему всё так, а не иначе? Почему нет выхода, нет заслона от поглощавшей их катастрофы. Понимал: и он сам, и комбат Танкаев, и их батальон…И их 100-я дивизия, и вся 62-я армия командующего Чуйкова, и 64-я армия Шумилова, и весь Сталинградский фронт генерала Ерёменко – попали в тройной капкан, вернее отданы на закланье, но более того были обмануты и брошены на произвол судьбы.
«Да провались всё пропадом…Гори ясным пламенем!.. – капитан Кучменёв катал комки желваков под забитой пороховой гарью кожей, скрежетал зубами от бессилия, от невозможности, что либо изменить в этом кровавом хаосе, в этом фатальном исходе. Потрясённый распахнувшимся от отчаянья сознанием, он только теперь «без дураков» прозрел и осознал весь ужас и чудовищность циклопических размеров случившейся катастрофы. Чувствовал себя беспомощным, потерянным муравьём, чей огромный, хорошо продуманный, многоярусный лесной дом был разрушен