Ульяна Колесова

Суп из крыла ангела. Притчи о любви


Скачать книгу

потакал капризам Милены, легко соглашался с ее мнением, каких тем оно бы ни касалось, послушно следовал за ней повсюду, куда ей вздумывалось поехать или пойти, поддерживая даже самые нелепые идеи любимой жены. Милена обожала всё красивое и романтичное, и Модест приучил себя любить то же самое. Их совместный досуг был наполнен цветами, изысканной музыкой, умными и полезными книгами, музеями и лекциями, познавательными путешествиями и беседами о них…

      Всё, абсолютно всё было хорошо у Милены и Модеста, если не считать одну маленькую тайну. По ночам, когда полная луна выходила из-за облаков и заглядывала в окна спальни, любящий, кроткий и беззащитный Модест вдруг оборачивался Гордеем…

      Любовь к попугаю

      Das Glück ist nicht ein Ideal der Vernunft, sondern der Phantasie.

Immanuel Kant[6]

      Утро Клавдии всегда начиналось одинаково: с трёхглазой яичницы, вчерашнего кофе и старого пожарника, проходившего мимо окна. Пожарник неизменно кивал, встречаясь с Клавдией взглядом, и шёл дальше в сторону пожарной станции. Клавдия допивала кофе и переворачивала чашку, чтобы затем в разводах чёрной гущи разглядеть, что уготовил ей новый день. Обычно он не готовил ничего, кроме пустых хлопот, обозначенных на стенках чашки равномерной рябью, напоминавшей тусклый узор на крылышках ночной бабочки. А чего ещё могла ждать женщина, которая и сама себе виделась сухой печальной молью?

      Клавдия знала с детства, что к ней не посватается даже рябой Яков, ведь когда она родилась, красота прошла мимо, даже не плюнув в её сторону. В наследство от матери девочке достались тонкие, как пух, серые, будто присыпанные пылью, волосы, а от отца – впалые щеки и всегда плотно сжатый безгубый рот.

      Правда, к семнадцати годам, когда Клавдия полностью созрела, выяснилось, что и ей кое-что перепало: на худосочных грудях вдруг выросли твёрдые, как лесные орехи сосцы, такие выпуклые, что их не могли скрыть даже несколько слоёв толстой ткани. Как-то раз Яков, который к тому времени как раз покрылся лиловыми прыщами, больно ущипнул Клавдию за одну из этих мозолящих глаза выпуклостей. Пожалуй, это было все, что Клавдия могла припомнить по части мужского внимания.

      Тридцать пятая осень застала Клавдию за похожим на все предыдущие завтраком, как раз во время гадания. Одиночество её, когда-то прежде удушливое и заполнявшее собой весь дом, постепенно съежилось и теперь помещалось в хлебной миске и пахло прошлогодними яблоками. Ярко-желтый лист влетел в окно и приземлился прямо в кофейную чашку, смазав узор начинавшегося дня. Вслед за вторжением осени, как будто этого было мало, раздался стук в дверь.

      За дверью стоял пожарник. В его руках было что-то, что разрушало образ не только самого пожарника, но и привычной для Клавдии действительности в целом.

      – Это вам. Велели передать, – он протянул женщине клетку, в которой сидел большой белый попугай.

      – Кто велел? – Клавдия переводила непонимающий взгляд