скривился Бастерхази. – Он отравляет все, на что посмотрит.
Он перевел взгляд на дырки, прожженные в его камзоле плевками Паука и до сих пор дымящиеся. Шу передернулась от омерзения, словно это ее плоть разъедала кислота, но потянулась к Бастерхази – залечить его раны.
– Он такой всегда? – спросила она, касаясь его плеча и стараясь не отводить взгляда. – Как тебе удалось прожить рядом с ним столько времени и не сойти с ума?
– Удалось ли, – побормотал Дайм, кладя свою ладонь поверх руки Шу. – Мне не нравятся его намеки. И я не уверен, что Паук нас не почуял.
– Даже если почуял, это ничего не меняет. Пока Светлейший не отменил запрета шерам-зеро появляться в Валанте, мы в относительной безопасности. И у нас шесть дней. То есть – максимум пять.
С последними словами Роне опять раздался какой-то странный посторонний звук.
– И если не ошибаюсь, мой августейший брат желает меня видеть прямо сейчас. Проклятье. – Дайм вынул из кармана нечто, похожее на карманное зеркальце с крышкой. Нечто вспыхивало зелеными всполохами, а выгравированный на крышке кугуар разевал пасть и тихо, но грозно рычал. – И тебя тоже.
– Проклятье, – отозвался Роне, вынимая из кармана такой же артефакт, даже вспыхивающий одновременно с артефактом Дайма.
– Отвечай первым, мне отбрехаться проще, – велел Дайм, с отвращением сунув гудящий и рычащий артефакт обратно в карман.
– До завтра, моя Гроза, – кивнул Шуалейде Бастерхази, окутался чернильной тьмой с огненными прожилками, отвратительно похожей на крылья демона, и шагнул в разверзшуюся перед ним пустоту.
Шу опять вздрогнула. На этот раз – от понимания, какой силой нужно обладать, чтобы вот так перейти с острова посреди Вали Эр прямиком в Риль Суардис. Она сама могла так шагнуть разве что в соседнюю комнату, и то не всегда. А Роне… Боги, рядом с ним она – жалкий котенок, а никакая не Гроза.
– Муаре… – тихо позвала она, не в силах сейчас смотреть даже на Дайма.
Дайм любит Роне. Он доверяет Роне. От того, сможет ли довериться Шу, зависит жизнь и свобода Дайма. Еще бы понять, что Роне нужно на самом деле. Ведь во времена Черного Бунта темные шеры очень много говорили о свободе, справедливости и братстве, но все их сладкие обещания заканчивались одинаково – сумасшествием и гибелью светлых шеров, согласившихся на ритуал. Или принужденных к ритуалу.
Но ведь сегодня Роне не принуждал ее, хотя мог бы. Сегодня она была согласна на все что угодно, лишь бы избавить Дайма от проклятия! И у них получилось. Как она могла забыть, ведь Дайм теперь свободен! В ее силах дать свободу Роне. Он заслужил свободу от Паука, она должна…
– Чуть меньше думай о том, что и кому ты должна, Шу.
От тихого голоса Дайма она вздрогнула и подняла взгляд, встретилась с грустными и понимающими бирюзовыми глазами.
– Я люблю тебя, Дайм, и сделаю все для твоей свободы.
– Я тоже люблю тебя, Шу.
Шагнув к ней, Дайм привлек ее к себе, склонился к ее губам, коснулся… От вспышки