на ее примере можно было опровергнуть. Пока. Но, так или иначе, радость, печаль, злобу, любовь и другие чувства йоки каким-то образом подавляли в себе. Второе нарушение правил – Лис не подавлял. Никогда!
Олга ненавидела Лиса.
И боялась. И поэтому еще больше ненавидела.
С тех пор, как она впервые сама вышла из дома на крыльцо погреться под тогда еще горячим весенним солнцем, и увидела Лиса, свежующего во дворе тушу дикого барана, она поняла, что легкая жизнь, наполненная любовью, радостью и счастьем в кругу семьи, ликующей по поводу чудесного воскрешения, ей даже сниться не будет. Ей вообще ничего не будет сниться, поскольку существо перед ней рано или поздно, не моргнув глазов, разделает и ее, как это несчастное животное, распятое меж двух рогатин. Точно так же, голыми руками и острыми когтями вместо ногтей.
А еще она поняла, что сбежать от Лиса – задача невыполнимая.
Во-первых, их жилище окружали горы, по ним не вились тропы и не пахло костром на многие версты вокруг. Сплошь крутые склоны, обрывы и глубокие расщелины. Она угодила в одну из них, сломав два ребра. Срастить их сумела, но выбраться из каменного мешка не смогла – на восстановление ушли все силы. Олга пролежала на дне расщелины три дня, пока не потеряла сознание от голода. Лис, конечно, нашел ее, выходил, а после высек кнутом до полуобморочного состояния.
Во-вторых, Лис просто не позволит своей игрушке сбежать.
Олга ненавидела Лиса.
И, что немаловажно, ему это нравилось. Нравилось смотреть, как она изводится в бессилии, как сходит с ума от слепящей ярости, как выматывают ее сдерживаемые приступы бешенства, не находящие выхода, пожирающие изнутри. Он открыто смеялся над нею, показывая безупречно белые клыки, называл слабачкой, безмозглой дурой, глупой девкой и, возводя очи горе, произносил патетические речи тоном наставника Велеслава, преподававшего богословие и философию. Все они имели один и тот же зачин: “о, неразумное дитя, когда же осознаешь ты своим слабым умом, что главное – побороть в себе ярость”, были необычайно коротки и изобиловали такими красочными эпитетами и ругательствами, каких наставник Велеслав не слышал даже в доках столичного порта. Однажды Олга сделала по этому поводу замечание, что, дескать, жаль, такой талант лицедея пропадает зря. Два передних зуба пришлось выращивать месяц.
Олга приоткрыла разбитые губы и жадно стала пить текущие по лицу холодные струи. Равномерно свинцовое небо не давало возможности точно определить время, поэтому надо было торопиться. Олга расслабилась, чутко прислушиваясь к своему телу. Точнее к тому, что обитало в нем, и позвала его. Дух ответил пульсирующим жаром в солнечном сплетении, который разлился по всему телу.
Восстанавливаться она научилась слишком быстро, чему Лис удивился, но виду не подал. Олга не знала имени духа, но он был теплым, ласковым и беспомощным, как месячный щенок. Это было единственное живое существо, которое, по крайней мере, не причиняло ей боль. Теперь, когда они