вечеру, но ничего не смогла с собой сделать.
Утром мамы не стало. После стало известно, что причиной смерти Амелии Прайд стало отравление ядом, а не ранение от стрелы. Лекарь не смог распознать отравление, потому что зараза попала прямиком в кровь, не оставив внешних следов. Мама должна была ощущать ноющую боль в груди, но это списали на ранение. Если бы яд мать приняла внутрь, то его бы смогли опознать, но… Кому понадобилось выпустить отравленную стрелу, дознаватели так и не смогли выяснить; следствие продолжалось около года, а потом дело закрыли, и оно осело где-то в архивах.
Похороны я смутно помнила; кажется, меня опоили тогда успокоительной настойкой, и все было покрыто туманной пеленой. Единственное яркое пятно – это папины полубезумные глаза. В какой-то момент я испугалась, что он прыгнет в могилу вслед за гробом. Хвала небесам, этого не произошло. Но следующие полгода стали худшими в моей жизни, как и его.
Отец мог практически сутками сидеть, закрывшись в спальне и не реагируя на стуки в дверь. Когда я все-таки видела его, то скорее отводила взгляд, потому что бледная тень, скользившая по коридорам, никак не могла быть моим папой. За те полгода запасы вина и другого алкоголя в нашем доме изрядно поредели, как и запасы успокоительных настоек. Тетя Роксана и дядя Дэниэл всячески старались оградить меня от пьяного отца, наверное, опасаясь, что он будет громить все вокруг. Но в этом не было нужды, потому что отец не обращал ни на кого внимания.
Мое состояние тоже не отличалось излишним жизнелюбием, нет, я не шаталась по особняку с бокалом вина, а тоже постепенно превращалась в тень. Особенно тяжело было, когда приезжала бабушка Виктория, для которой смерть единственной дочери тоже стала ударом. Отношения между отцом и бабушкой никогда язык не поворачивался назвать идеальными, с мамой, сколько я себя помнила, виррен Родон тоже общалась прохладно. Точнее, мама со своей родственницей. Однако это я поняла уже потом, когда стала старше. А на тот момент у меня были более серьезные проблемы…
Если при жизни матери виррен Виктория не часто приезжала к нам в особняк, то потом стала частой гостьей, чаще всего незваной. Супруг ее, дедушка Роберт, скончался практически сразу после свадьбы отца и матери, его мне довелось повидать. Примерно два или три раза в месяц бабушка Родон штурмовала поместье, и каждый раз цель была одна – забрать внучку. Тетя Роксана с мужем держали условную оборону, всеми силами пытаясь доказать, что рядом с отцом дочери будет гораздо лучше. Однако бабушка никогда не воспринимала всерьез родственников отца, а на жену дяди Дэниэла и вовсе всегда посматривала свысока и советовала лучше следить за своим сыном, чем за чужой дочерью. Каждый раз виррен Родон сваливалась буквально снегом на голову, чтобы застать жителей особняка врасплох и убедиться, что мне в родном доме живется плохо. И каждый раз ее ждало если не горькое, то по меньшей мере стабильное разочарование – выглядела я опрятной, сытой и не превращалась в косматое одичавшее животное.
Я