Какое-то время будут проблемы с моторикой, но со временем все функции восстановятся.
Ветров сам не понял, почему при этих словах почувствовал облегчение.
Инга потерялась во времени. За окном давно рассвело, но тянется ли ещё утро или наступил день, она не знала.
После того как врач зашил и перевязал её рану, Ветров вернул её в прежнюю комнату. Только на этот раз принёс наручники и приковал здоровую руку к спинке кровати. Ещё одна месть за попытку побега – ведь не мог же он думать, что в теперешнем состоянии она сможет повторить что-то подобное.
Теперь Инга бы не решилась, даже если бы чувствовала себя сносно. Она уже успела понять, что это невозможно. Раньше главным препятствием ей казался забор, и она ломала голову, строя планы, как его преодолеть. Вспомнила, что видела за домом беседку, понадеялась, что там найдутся скамейки или стулья, которые можно будет перетащить и наставить друг на друга…
На самом деле до забора она даже не дошла. Бесшумная чёрная тень возникла словно из ниоткуда. Огромная, достающая ей почти до подмышек. Недобрая. Непреклонная и безжалостная, как все в этом доме.
Инга сразу поняла, какой наивностью было прихватить из холодильника найденную там колбасу и думать, что этим получится подкупить пса. Она, конечно, всё же попыталась, но зверь даже не взглянул на упавшую перед ним еду.
Раньше ей приходилось близко иметь дело только с одной собакой – доброй и безобидной дворнягой, принадлежащей их соседям по даче. Та, казалось, обожала всех людей на свете. А на любой грозный окрик, не говоря уже о применении силы, реагировала бегством.
Инга понадеялась, что уж боль на всех действует одинаково. И когда туша с грозным рычанием навалилась на неё, опрокидывая на землю, Инга уколола её присвоенным на кухне же разделочным ножом – несильно, желая только испугать и прогнать животное, но не навредить всерьёз.
Что было потом, помнилось фрагментами. Жуткий оскал, дикая боль в плече, собственный крик…
Инга шевельнулась, пытаясь принять более удобное положение. Плечо болело, и боль не становилась меньше. Наоборот, казалось, она разрастается, с каждым пульсирующим приступом всё больше захватывает тело.
Невозможность повернуться, сесть или ещё как-то изменить положение приносила дополнительные страдания. Инга старалась не концентрироваться на ощущениях, но как назло думать о чём-то другом не получалось.
Ужасно хотелось пить. Инге казалось, что у неё поднимается температура. Неудивительно после такой ночи!
Мысль о том, чтобы покричать и всё-таки попробовать выпросить обезболивающее или хотя бы кружку воды, уже не вызывала категоричного протеста. Нет, она ещё не готова была сдаться, но мысли о такой возможности начинали настырно лезть в голову, заставляя её злиться на саму себя.
Чтобы не поддаться слабости и не изменить себе, подчинившись чужим правилам игры, Инга снова постаралась переключиться на другие мысли.
Как бы то ни было, она до сих пор жива. И судя по тому, что Ветров даже расщедрился на