самом верху, второй конец подперли пожарным багром. Самым сложным оказалось водрузить на хлипко державшуюся доску ведро, наполненное до краев дерьмом. Пришлось Кольке подсадить Пашку, тот, рискуя облиться сам и окатить друга с головы до ног, все же с ответственным заданием справился. Даже сумел уравновесить ведро, подложив под него камешки.
Отходили от конструкции пятясь, почти не дыша, настолько она оказалась неустойчивой. Но зато подействовать должна наверняка, стоило открыть дверь, как полотно выбивало багор, и ведро переворачивалось на голову выходившему за дверь.
– А теперь шухер, – прошептал Колька.
С тапочками в руках, они прокрались в спальную комнату, дверь оставили чуть приоткрытой. Легли в кровати. Естественно, не спали, прислушивались. Вот, наконец, на первом этаже скрипнула дверь, послышались нетвердые шаги директора. Он еще что-то бормотал себе под нос. Что именно, не понять, но явно матерное.
Пашка глянул на Кольку. В глазах у него читалась мольба к всевышнему: «Сделай так, чтобы сработало». Бог, как и все просьбы в этом мире, бессловесную молитву детдомовца услышал. А вот выполнить ее или нет, все еще колебался. Во всяком случае, дал последний шанс одуматься и директору-педофилу…
Комбат остановился перед стеной из стеклоблоков, потянул носом. Отчетливо пахло дерьмом.
– Вот же сволочи, и тут уже насрали! – сделал неправильный вывод бывший разведчик и остервенело толкнул дверь. Длинный пожарный багор отлетел к стене, гулко ударился об нее.
Петр Дмитриевич еще успел глянуть вверх, от неожиданности раскрыть рот, неверный лунный свет мгновенно померк – глаза ему густо залило дерьмом, а готовое вырваться страшное ругательство так и застряло в горле…
– Слышал? – шепотом спросил Пашка.
Снизу доносился надрывный кашель.
– А то!
И тут весь детский дом буквально сотрясли проклятия и отборная брань. Единственным осмысленным словом среди этого словесного поноса было:
– … убью!..
Воспитанники вскакивали, выбегали из комнаты.
– Ну что, теперь и мы можем пойти, – предложил Колька.
Мальчишки в трусах и майках, девчонки в ночных рубашках призраками жались по стенам, затыкали носы, не решаясь приблизиться. Директор, стоя прямо на середине прохода, обдавал себе голову газировкой из сифона. Промыв лицо, он длинно и забористо выругался, а затем уставился на детей.
– Чего хари воротите? Быстро построиться. Я сказал!
Командирский голос возымел действие. Они тут же выстроились в шеренгу, подровнялись. Петр Дмитриевич отбросил ногой пожарное ведро к стене и грязный, «благоухающий» двинулся вдоль воспитанников, скользя взглядом по лицам.
– Все собрались? – грозно спросил он.
– Вари Поповой нет! – тут же с готовностью доложил Колька Копоть.
– Ах так, Варька отсутствует? Вам ее недостает? – зло бросил Комбат, метнулся к изолятору, зазвенел ключами.
– Не подходите, глаза выцарапаю! На помощь! – донеслось из-за распахнутой