завизжали, разбегаясь. Копоть глянул на чистое лезвие перочинного ножа и бросил орудие убийства на пол.
Воспитанника Николая Копотя, убившего своего директора, судили выездным судом. Заседание проходило в столовой детского дома.
Колька вины своей не отрицал, говорил, что ни о чем не сожалеет. Судья не учла показаний других воспитанников, рассказавших о самовольстве директора и его издевательствах над девчонками. В результате Копоть получил самый большой срок из возможного – шесть лет, – который отправился отбывать на «малолетку».
А на «малолетке» понятия вообще кошмарные, детдомовские по сравнению с ними – райская жизнь. Дети – народ жестокий. За «колючкой» ты, если не будешь постоянно отстаивать свое право на существование, очень скоро превратишься в отбросы зоновского сообщества.
Колька выстоял, правда, стоило это ему еще двух тюремных сроков. Но зато в результате он стал вором и влиятельным криминальным авторитетом с безупречной для уголовника репутацией.
Варьку Попову еще до суда над Копотем перевели в другой детский дом. Возможно, она писала письма Пашке, но они до него не доходили, впрочем, как и его до нее. Девчонка словно растворилась во времени и пространстве.
Пашку же случившееся бросило в другую сторону. Со временем он подался в правоохранители. Засела у мальчишки в памяти жестокая несправедливость. Вот и решил он бороться за лучшее будущее для всех на службе у закона. Себя не щадил, с годами заделался профессиональным опером-сыскарем.
Первые годы Николай и Павел переписывались. Потом письма стали приходить реже и реже, пока наконец отношения не прервались окончательно. Ничьего злого умысла или пренебрежения в этом не было. Просто жизнь развела Николая и Павла на два разных полюса. И кто бы мог подумать, что спустя много лет по иронии судьбы они снова встретятся – оперативник и вор… И эта почти случайная встреча многое изменит в их судьбах…
Глава 2
Недавно переваливший через «сороковник» уголовный авторитет, которому вместо погоняла служила звучная фамилия Копоть, наконец-то соскользнул с верхней полки плацкарта. Проводница вручила ему сложенный вчетверо билет.
– Подъезжаем к Серпухову, – напомнила она пассажиру. – Не задерживайтесь, стоим всего две минуты…
Николай Копоть расправил плечи. На верхней полке ему так и не удалось уснуть, больно уж она напоминала ему тюремные нары. А на зоне он провел почти половину сознательной жизни. За окнами вагона уже сгущались вечерние сумерки…
– И багаж не забывайте, – поторапливала проводница.
– Нет у меня багажа, – ухмыльнулся Копоть.
– Нашли чем хвастаться, – молодая женщина покосилась на густо татуированные плечи Николая.
Тот с благодушной улыбкой надел поверх майки-соколки рубашку.
– Главное, чтобы бабки были, на них все, что нужно, купить можно, – проговорил он, всовывая руки в рукава куртки. Я привык путешествовать налегке.
В