я решил пройтись по Ньяду, стараясь никому не попадаться на глаза, и хорошенько осмотреться. Ноги привыкали к горячим камням. Ступни, будучи и раньше твердыми, за считанные часы огрубели совсем.
Меня задел человек. Он даже не обернулся, а продолжил идти. Я точно увидел на его лбу клеймо – девятка. Такой же, как я. Человек шел сгорбившись, руки висели вдоль тела, как плети. Полусогнутые ноги с трудом передвигались, иногда подворачивая пальцы.
Со спины в меня врезалась еще девятка. Женщина с огромными мышцами, бритая под ноль. С первого взгляда я и не понял, что передо мной именно женщина.
Когда вновь и вновь в меня врезались, я понял, что нахожусь в огромном потоке из девяток. И все они, вероятно, идут к регистрационной стойке. Зарегистрировать сон.
Я отошел в сторону и увидел силуэты, просачивающиеся в тумане. Горбатые, усталые. Они идут потоком, медленным течением. Иногда плеть надзирателя силой разделяет пространство, издавая свистящий звук. Криков за этим не следует. Огромное стадо людей движется в одном направлении, гонимое пастухом.
Ком подступил к горлу. Пустой желудок выворачивало, но позывы к рвоте оставались только пустыми позывами. Я поспешил убраться отсюда, от этих безмозглых душ, зомбированных отсутствием сна.
Сколько часов продолжался путь, я не знал. Но закончился он у двери. Красная дверь, вероятно, та самая, через которую я и пришел в Ньяд. Подле нее все так же играли в карты ангел и черт. Но в этот раз другие. Я узнал их. Они, вероятно, тоже, но сделали вид, что не заметили меня.
– Что вы тут делаете? – спросил я, усаживаясь подле своих хранителя с искусителем.
Они не ответили. Черт мягко посмотрел на меня, но взгляд тут же охладел и вернулся к картам. Ангел и вовсе как будто меня не слышал.
Должно быть, эти двое обижены. Вероятно, это и есть то самое понижение в должности. Из веселой жизни во внутреннем мире человека, из наблюдений за его судьбой и придумывания оригинальных и интересных способов спасти подопечного они стали теми, кого я их вижу. Обычными защитниками врат, играющими в карты.
– Привратниками, – холодно сказал ангел, так и не взглянув на меня.
Я вздрогнул, не ожидая, что мои мысли снова читают.
– Что это значит? Это навсегда?
– Это значит, – отвечал черт, – что мы должны стеречь выход из Ньяда.
Конечно, я это и сам понимал. Интересовало другое. Сколько длится их рабочий день? Как часто приходит смена? И вообще, о природе ангелов и чертей хотелось бы расспросить подробнее.
– Нельзя такое спрашивать, – сказал ангел. – А нам нельзя отвечать. Бог может решить, – хранитель строго посмотрел на меня, – будто бы ты собрался отсюда сбежать.
Холодный взгляд ангела не отпускал меня. Он будто гипнотизировал, смотрел не в глаза, а в душу. Да, эти двое знают обо мне все. Они знают меня даже лучше, чем я сам. Они знают. Поэтому и предупредили.
– У меня и в мыслях не было сбегать отсюда, – соврал я.
Хранитель перестал смотреть на меня. Он оценивал взглядом то кинутую чертом крестовую девятку,