имя. Какой отец назовет так свою дочь – Дерзкая Речь?
– Во-во, и я думаю, что кличка. И Семейства своего не называет. Мужики ее боятся, как лесного пожара. А меня не запугаешь бабьими угрозами. Нужно тебе что, так попроси учтиво, а не грози, что порчу наведешь! Да и не похожа на нищенку: сама толстая, одежа добротная. Слово за слово – поругались мы… ух, сильна лаяться! Не сдержался, пихнул ее, да сил не рассчитал. Мы на берегу стояли, она в реку и плюхнулась. Выбралась – да как пошла честить меня и все мое хозяйство! Я – за палку. Она заткнулась и убралась.
– Зря смеешься, хозяин. Эти деревенские ведьмы – как старые лисы: много уловок знают. Толковые служанки Хозяйки Зла. Припомни-ка: что она говорила?
Когда-то Кринаш не придал значения угрозам старухи. Но сейчас встревоженно нахмурился, припоминая. Перед глазами встало круглое обрюзгшее лицо, обрамленное седыми патлами. Рот оскалился в злой ухмылке, которая выглядела жутковато: у Гульды не было верхних зубов, кроме двух, которые напоминали клыки вампира.
– Все не упомню. Кричала: «Чтоб у твоего порога сошлись все дороги – и по каждой прикатила неурядица! Чтоб вся твоя жизнь – вбок, да вкривь, да наперекор да под откос!» И еще: «Чтоб на твой двор ворохом валились чужие невзгоды, а ты б замаялся их перебирать!» Вот дура, а? Оно мне надо – в чужие дела лезть!
– Сегодня же влез!
– Ну, сегодня… это ж другое!
Оба замолчали, призадумались. Помрачневшая Дагерта села на крыльцо. Разговор этот ей совсем не нравился.
Постоялый двор просыпался. Чумазая Недотепка с деревянным ведром поплелась к Тагизарне по воду. Из пристройки показались Верзила и Молчун и, не дожидаясь, пока их накормят, принялись изображать бурную деятельность. Верзила, подхватив топор, начал сноровисто колоть дрова. Молчун скрылся в козьем загончике, который Дагерта гордо именовала хлевом. Оба разом поняли: у хозяйки не то настроение, чтобы торопить ее с завтраком и вообще соваться ей под руку.
– Еще вот что говорила, – вспомнил Кринаш. – «Чтоб у тебя три гостьи загостились: Суматоха, Сумятица да Неразбериха!»
– Лучше бы тебе со старухой помириться.
– А мы помирились. Она с тех пор много раз заходила: ворчит, ругается, еды требует и норовит стянуть, что плохо лежит… Нет, где уж Гульде проклятия накладывать! Навидался я таких, пока по свету бродил. Бабы как бабы, только хитрей да ленивее других, работать не хотят… Видать, гостил у меня маг, а я ему чем-то не угодил.
– А господин может снять проклятие? – Дагерта была так расстроена, что осмелилась вмешаться в беседу мужа с Сыном Клана.
– Нет, хозяюшка, этого не умею. Хочешь – заговорю ограду, чтоб ни твари из-за Грани, ни здешние колдовские существа не смели войти во двор без позволения твоего мужа? Ни из-под земли, ни с неба…
Дагерта выразительно закивала. Кринаш с интересом поднял голову.
Хашуэри поднял свой зеленеющий посох. Лицо стало отрешенным, взор застыл на чем-то, недоступном глазам обычных людей.
Узкие полосы золотистого света скользнули по земле