трубу, разогнали и запустили в воздух. Кто пилотирует? Люди ли? Какие они? Что там происходит в кабине? Всё ли в порядке? Разобщённость. Страх и фатализм – будь что будет.
Борт приподнялся, чуть клюнул носом и неожиданно пошёл низко над землёй прямо на деревья. И вверх. Казалось, заденут шасси верхушки.
Крошечный жёлтый вертолёт завис в бездонном небе среди редких и тяжёлых белых облаков. Винты мерно месили податливый воздух. Казалось, всё замерло – ничто никуда не движется.
Внизу тайга разливалась, затапливала пространство, обтекая рыжие проплешины болот.
Механик приподнялся и тронул Андрея за плечо. Прокричал: «Командир зовёт». Указал рукой в сторону кабины.
Первое, что бросилось в глаза, – приборная панель со множеством тумблеров, глазков лампочек и маленьких экранов с замершими стрелками. Над приборной панелью – смотровой фонарь и… распах пространства до горизонта.
Пилот – тот, что сидел справа – оглянулся, сдвинул наушник с уха, протянул аэрофотоснимок, наклеенный на картон, и прокричал: «Возьми булавку, наколи место высадки».
Андрей озадаченно смотрел на аэрофотоснимок. Ничего подобного видеть раньше не доводилось.
– Сейчас, я только с картой сверю.
Пилот, не оборачиваясь, кивнул и поправил наушники.
– Вот, – Андрей вернул квадратную картонку с фотоснимком.
Заговорила рация:
– Борт 536-й, я – Вышка, ответьте, приём.
– Я борт 536-й, вас слышу, приём.
– Грозовой фронт по вашему маршруту. Предлагаю возвращаться на базу. Как поняли? Приём.
Второй пилот тянул руку, указывая куда-то вправо. Там небо уже не было синим. Тёмно-серая полоса вставала на горизонте.
Командир оглянулся, словно проверяя, здесь ли ещё Андрей. Спросил:
– Ну что? Летим дальше или возвращаемся? Полчаса лёта осталось…
Андрей растерянно пожал плечами:
– Я… Откуда я знаю? Это вам решать.
Командир щёлкнул тумблером.
– Вышка! Я 536-й. Никакого фронта не наблюдаю. Видимость – сто процентов. Иду заданным маршрутом. Как поняли? Приём.
– Я – Вышка. Вас понял. Отбой.
Андрей вернулся на своё место.
Ребятам решил не говорить.
Стало неспокойно. Сидел и ждал. В иллюминатор старался не смотреть.
Потемнело. Резко изменился шум двигателей – заработали с мгновенными перебоями, с надрывным визгом. Казалось, винты судорожно месят воздух, стараясь уцепиться, удержаться.
Борт словно ударило снаружи, наклонило, вещи заскользили по полу. Мужики испуганно вцепились в лавки, стараясь не оказаться на полу.
Краем глаза зацепил Вадькино белое лицо и иллюминатор сбоку – темно, словно ночью.
И хлынул дождь. Потоки по стеклу, размазанные струи в стороны.
Длилось считаные мгновения.
Борт выровнялся. Двигатели зазвучали ровно. Только темнота и дождь, бьющий по стеклу, никуда не исчезли.
Напряжение не спадало. Напуганы. Ждали, что повторится.
Сейчас вертолёт