понимаешь, Лиза?
– Ну… – хотела сказать банальное, но потом задумалась. Как я понимаю такую любовь? Я лишь, знаю, что она есть. Редко, однако есть. Почему я так думаю? Потому что мне давно известны другие стороны. В школе девочки рассказывали всякое. Порно, стыдно, но я смотрела, мельком, но смотрела… Оля говорила о каких-то совсем других сторонах любви… Любовь между мальчиком и мальчиком, девочкой и девочкой, любовь между несколькими людьми… Всё это есть. Но есть и другое: робкий поцелуй, тепло соприкоснувшихся рук, нежный взгляд, единение, совместные мечты, забота, поддержка… Всё это тоже есть, но есть и другое. Что она хочет от меня услышать или что хочет рассказать? Я люблю его, пусть и не знаю имени, пусть видела всего два раза в жизни. Многие части любви доставляют удовольствие. Но любовь – это когда выше удовольствия.
– Ну, – повторила я снова, – не знаю. Правда, не знаю, матушка. Может, что-то божественное?
Наставница улыбнулась. Кажется, она так весь годовой запас улыбок со мной растеряет – их всего штучек пять.
– Лиза, ты хоть и говоришь, что не знаешь, а на деле попадаешь в самую точку. Да, ты права – любовь это одно из немногих явлений, что позволяет искренне почувствовать частичку Бога в другом человеке. Любовь – напоминание о том, что мы – часть чего-то высокого, возможность подняться над греховным миром. Но не стоит забывать, что от любого высокого к низкому всего один шаг.
Настоятельница осеклась и замолчала. Она уставилась куда-то поверх моей головы. О чём-то задумалась. Матушка Авдотья не произносила ни слова несколько минут. А потом, словно вернувшись обратно из своего транса, сказала:
–Приходил парень-студент. Расспрашивал про тебя у девочек. Мне они рассказали. Не знаю, что он хотел, но я попросила его больше сюда не пускать. Ты с ним общаешься? После школы встречаешься?
– Нет, – честно, глядя в глаза ответила я, – виделась только здесь, в центре. Я даже не знаю, как его зовут.
Матушка ничего не ответила. Опять молчание. Мне хотелось уйти, слишком всё было невыносимо. Но при этом в душе нарастала немыслимая радость. Он помнит обо мне, он ищет меня! А Оля говорит, что мальчики никогда ничего сами не делают! Я почему-то вдруг выпалила:
– А как его зовут?
В глазах настоятельницы появилась смесь гнева и строгости.
– Для тебя он должен остаться безымянным! Значит так, дитя моё, после школы – сразу в центр, не заставляй меня отправлять кого-то к тебе навстречу. Когда там у тебя свободное время? – матушка достала из стола бумажку с расписанием, – а! После музыки и перед латинским языком. Так вот, каждый день либо ко мне, либо к отцу Василию на беседу. Недельку походишь, а там посмотрим. Ты поняла меня? И ещё, я не очень хочу, чтобы ты продолжала общаться со своей подругой Ольгой. Запретить я тебе не могу, но она человек приходящий-уходящий, а со мной тебе ещё жить под одной крышей.
Я удручённо кивнула головой. «Личные беседы» одно из самых жестоких наказаний в нашем центре, как по мне. В зависимости от твоего проступка, с тобой ведётся долгий